говорят так, как будто пишут книгу. «…Я вышел из тёмной, поросшей паутиной каптёрки и, размышляя о предстоящих делах, смутно воображал график дежурств на сегодня». Как-то так он выражался.
Его назначили командиром моего отделения, и уже через неделю я вынужден был согласиться со старшиной, что все неприятности в армии из-за «культурных».
Любая вечерняя поверка перерастала в долгие, экзистенциальные размышления о судьбах мира и месте в нём нашего отделения. Когда рядом не было ротного – мы просто, надавав ему «щелбанов», расходились по кроватям. Но если стоял кто-то из командиров… Приходилось терпеть. Кроме этого, по гражданской профессии он был фотографом. В перерывах увивался за мной, объясняя сложности построения кадра и установки света. Я, в отличие от остальных, давал ему десять минут, не посылая сразу. Короче, между разговорами об экспозиции и диафрагме – он решил, что мы лучшие друзья, а я с удивлением обнаружил, что ненавижу этих «долбаных интеллигентов».
Однажды, когда я шёл в столовую, меня нагнал мой новый друг. Взял за локоть и потащил к КПП. Оказывается, приехали его родители, и он решил их со мной познакомить. Родители оказались сельскими, простыми людьми, что было для меня неожиданно. Мой друг принял у отца сумку. «Можешь поставить у себя? До вечера», – и заговорщически подмигнул.
У меня – это значит в кинобудке. По выходным я крутил фильмы для нашей роты, и, естественно, у меня был ключ. Можете себе представить, какие посиделки там устраивались и как я потом проветривал помещение, чтобы не пахло перегаром.
Ну, сказано – сделано. Я понял намёк друга и чёрным ходом притащил его сумку к себе. Нёс аккуратно, потому что в сумке цокали бутылки. Спрятав их за проекторами, я уже собирался уходить, но вдруг захотелось взбодрить себя. Тем более что друг, передавая сумку, разрешил открыть и угоститься. Я нащупал овсяное печенье и вытащил литровую бутылку с мутной жидкостью, закупоренную бумагой. Надкусил печенье и сделал первый колымский глоток…
Никогда ещё я не пил такой отвратительной самогонки.
Минут через пять прибежал друг.
Я говорю:
– Ну и самогонку твои родители передали – пить нельзя.
– Какая самогонка? – говорит. – Нет там никакой самогонки.
– Ты же говорил, угощайся, – не понял я.
– Родители много чего привезли: колбасы, печенье… Вот я и сказал…
– А подмигивал чего? – совсем уже растерялся я.
И тут мой радостный друг вытащил из сумки уже знакомую мне бутылку.
– Это проявитель, – заговорщически прошептал он. – Сегодня вечером будем проявлять плёнки.
Уже не тот
Когда в 2007 году я приехал погостить в Одессу, про одного нашего общего приятеля мне сказали: «Он уже не тот».
– Что, – говорю, – не дописал докторскую по психологии? Не стал новым Юнгом?
– В общем, сам увидишь, – сказали мне.
Увиделись мы с ним только в день отъезда. Он
