гласность.
– А что – можно пойти квартиру истребовать обратно? – наивно поинтересовался Март у благодетелей. Коммерсанты – звали их Саша и Жора – приютили его в подсобке бара «Абордаж», владельцами которого они являлись, и наградили должностью вечернего вышибалы.
– Про квартиру забудь, – грустно сказал Жора – старший в паре. – Это ж только в газетах – гласность. А на деле все как было, так и осталось, миром заправляет номенклатура. Этот козел согласился забрать заявление только при условии, что ты больше никогда не вспомнишь про свою квартиру. Дернешься – по новой накатают и опять упекут. Так что думай сам: на воле без хаты или опять в камеру, и черт знает, чем эта твоя тяжба кончится. А вообще, радоваться должен, что «афганцем» оказался да нас встретил. Если б не это, парился бы по полной…
Вот так получилось. Март шибко горевать не стал: угол имелся, работа не пыльная, местами даже интересная, платят коммерсанты вполне прилично, и дев кабацких ежевечерне – невпроворот. После закрытия бара у черного входа новоявленного расфранченного вышибалу (Март всегда одевался с иголочки, носил ослепительно белые рубашки и стильные галстуки) ожидала кучка «неснятых» возбужденных поклонниц, желавших отпробовать плотской любви с высоким стройным мачо.
С одной из таких любительниц приключений у Марта получился маленький роман с далеко идущими последствиями. «Абордаж» в числе заведений высшей категории, увы, не значился – так себе, кабачок средней руки для простой публики, не отягощенной солидным капиталом и излишним весом в обществе. И девы, которые посещали сие достославное прибежище греха, сами понимаете, относились к категории повышенной доступности – «центровыми» «шкурами» здесь и не пахло, они тусовались в более приличных местах. А тут вдруг однажды, тихим октябрьским вечерком, ближе к полуночи, подкатывает к парадному входу «Абордажа» кроваво-красный новенький «Шевроле». А на дворе, напомню, завис 1989 год, наша публика пока не избалована повсеместным засильем «шестисотых», «кабанов», широких джипов и серебристых «Лексусов». Из тачки выплывает примадонна без верхней одежды, в большом количестве драгметаллов и таком прикиде, будто она пять минут назад разругалась со своим кутюрье и уто€пала с подиума «Базара», забыв переодеться, в расстроенных чувствах. Выбирает примадонна столик где-то в уголке, сидит полчаса, употребляет не торопясь неразбавленный «Чивас Ригал» с засахаренным лимоном (в запасах «Абордажа» всегда имелись неплохие напитки для своих и особо важных) и глазеет на окружающих, нервно покуривая длинную сигаретку. А через некоторое время, употребив подряд три по пятьдесят и вполне пресытившись видом глазеющего на нее плебса, вдруг выруливает в холл и с ходу заявляет скучающему на входе Марту:
– Алло, малыш! Я не нашла здесь никого симпатичнее тебя. Пошли, я хочу тебя прямо сейчас, – и, схватив за руку, тянет парня на улицу.
– Я на улице не совокупляюсь, – растерянно пробормотал
