принуждения и насилия над кем бы то ни было. Во всём, что я предлагал, я был неизменно верен идее свободы, и то освободительное движение, на которое я работал и на которое давно призывал, ни в чём не погрешало против права свободы и не посягало ни на чьи права.
Так называемый «аграрный вопрос» был давно решён мною тогда, когда этот вопрос в печати совсем не поднимался, и решён мной в такой мере, в какой не решаются его поставить в своих программах партии, наиболее желающие заручиться сочувствием народных масс: я просто отказался от личной семьи, отказался передать мои права крупного землевладельца прямым наследникам моего имени, моего имущества и моих исключительных прав. Крупных землевладельцев в лице моей личной семьи я заменил трудовой общиной в лице Трудового братства, не первыми встречными, не мелкими собственниками, отличающимися только количеством своего имущества от собственников крупных, что совсем не решает никакого вопроса, ни аграрного, ни социального, а только и может быть временным паллиативом, годным не для прочного устроения мирного благоденствия страны, а только для самообмана слабых умов и подкупа столь же слабоумного общественного мнения, – а трудовой общиной людей, одушевлённых высоким идеалом самоотверженного, бескорыстного труда на пользу общую, дисциплинированных любовью, способных пользоваться братской свободой, не злоупотребляя ею, трудовой общиной, представляющей из себя здоровую, живую клетку общественного организма, ту живую, здоровую клетку, без которой никакой живой организм ни быть здоровым, ни даже вообще жить не может, трудовой общиной, в которой по самой сути её могут жить и действовать только здоровые общественные элементы, представители истинной свободы, способные на свободное созидание и неспособные покушаться на чью-либо чужую свободу и совершать какие-либо насилия над чужой личностью и чужим имуществом. Этому Трудовому братству я передал при жизни моей в собственность всё моё имущество без всякого выкупа, обеспечив возможность существования центрального Трудового братства с двумя сельскохозяйственными школами, мужской и женской, и после моей смерти материальную возможность учреждать неограниченное число отделений Трудового братства, имеющих стать самостоятельными трудовыми братствами, как в России, так и в других странах.
Вы видите, что вы не имеете основания смотреть на меня как на суеверного мистика, утешающего себя и других в деле духовной проституции и покладистой уживчивости со злом земной жизни надеждами на добро жизни загробной, ни как консерватора, принципиально враждебного всякому освободительному движению и всякому прогрессу в направлении лучшего будущего для человечества, ни как на «буржуя», цепко держащегося за своё добро, не желающего ни с кем делиться своим достоянием и, напротив, желающего всех эксплуатировать в свою пользу и обирать ради собственного обогащения.
Все это даёт мне право надеяться, что вы не отнесетёсь ко мне с предвзятым недоброжелательством,
