прав всех вероисповеданий, входящих в состав нашей России. Скажем громко всё это, скажем, что мы желаем торжества православия не в смысле насильственного обращения в православие, а в смысле честной жизни по православной правде всех православных людей, не в смысле борьбы против всего неправославного, а в смысле ограждения свободы православия от всяких на пего посягательств, сохранения для православных русских людей православной основы жизни, согласования личной, семейной, социальной и политической жизни православной России с православной правдой, сознавая, что именно в этом высшее благо не только для пас, русских православных людей, но и для всех национальностей и вероисповеданий, входящих в состав великой Русской империи, на национальную самобытность и свободу религиозной совести которых мы покушаться не желаем, для всего человечества, в жизни которого мы призваны сказать своё слово, осуществить своё предназначение. Это слово – православие, это предназначение – осуществление православной правды в нашей жизни. Мы никому не навязываем это слово и это предназначение и никому не позволим навязывать нам и нашей России иное. Это справедливо, и все справедливые люди с нами в этом согласятся. Скажем же эту благую весть, это слово любви, покаемся во всём, что в словах и делах наших затемняло понимание этой правды, было изменой ей и клеветой на неё. Призовём все добрые силы страны соединиться с нами на этом пути для дружного совместного труда во благо всей единой, могучей и мирно благоденствующей России!
Не менее, а ещё более нуждается в выяснении вопрос о том, как мы понимаем слово «самодержавие». Враги наши всего более и с наибольшей злобой оклеветали, извратили именно это понятие. Сознаем и покаемся в том, что сами мы допустили их совершить подлог, не только в достаточной степени не выяснив наше понимание, но даже слишком часто выказывая несомненные признаки того, что сами это понятие недостаточно продумали и не умеем его с убеждением защищать. Для слишком многих из нас оно – унаследованный от предков инстинкт, дорогая национальная традиция, а не сознательный идеал, продуманный, ясно сознанный, сознательно принимаемый нами как разумная и благая основа жизни. Вот почему так многие из нас умеют только волноваться и негодовать, когда на этот дорогой для нас принцип посягают, и не умеют в защиту его высказать что-либо убедительное и сколько-нибудь соответствующее его действительной жизненной ценности.
Враги наши широко пользуются этим положением вещей. С несправедливостью и коварством вражды, они совершенно замалчивают то, что есть возвышенного, благородного, ту долю святыни, которая присуща даже и этому инстинкту самоотверженной бескорыстной верности монарху, любви и уважения к России, к русскому народу, к политическому и социальному авторитету страны, к порядку и законности в лице самодержца. Неумением ясно выразить, убедительно защитить то, что инстинктивно чувствуют залогом мирного благоденствия,
