и пособничества прежним зловредным искажениям основы самодержавия, а на доброе дело честного и разумного осуществления этой основы во благо всем народам единой России.
Насколько мы сами мало продумали защищаемую нами основу и мало заботимся о выяснении истинного её характера, видно из того, что для слишком многих из нас в формуле русского самодержавия слово «самодержавный» как будто дороже слов «Божией милостью». Между тем, именно слова «Божией милостью» и определяют характер русского самодержавия, делая его прямой противоположностью деспотизма. Признавать источником власти «Божию милость» значит признавать для себя обязательной верность Богу и конституции правды Божией, значит признать себя обязанным быть верховным ревнителем о правде Божией и о благе страны и всех народов, её населяющих, по разуму и по логике правды Божией, значит требовать от всех сановников быть тоже ревнителями дела честного осуществления правды Божией в жизни, быть тоже безусловно верными конституции правды Божией, значит высоко дорожить сердечным единением со всеми добрыми силами всех управляемых народов, согласно Божией правде, разумной любви к ближним при свете любви к Богу всем разумением. Вот что дорого для нас в идеальной основе самодержавия. Мы не хотим променять конституцию правды Божией не только на конституцию, навязываемую России[30], как дело вражды, недоверия и насилия людьми, чуждыми вере в Бога и любви к России и русскому царю, но и ни на какую конституцию, стремящуюся вместо Божией правды водворить господство капризов и корыстных расчётов, хотя бы и правильно подсчитанного большинства грешного человечества!
Мы обязаны громко сказать, что слова «Божией милостью» понимаем не в смысле придания авторитета Божией правды и Божией святыни всякому распоряжению власти, а именно в смысле нравственной обязанности для всех русских людей, одинаково для царя, для сановника, для знатного и простолюдина, для богатого и бедного, для учёного профессора, студента, гимназиста, грамотного и неграмотного крестьянина, епископа, священника и мирянина, признавать конституцию правды Божией, подчиняться ей и быть ей верными умом, сердцем и жизнью.
Мы не променяем мирное, дружное сердечное единение царя, его правительства и всех классов русского народа на основе вечных законов этой конституции правды Божией, той широкой свободы добра, той мирной гармонии жизни и того мирного благоденствия страны, объединённой цементом любви в одно органическое целое, с душой, полной святыней и светом, которые соответствуют торжеству дорогой нам основы, на ту грубую борьбу сословий, общественных классов, политических и социальных партий, от которой так страдают все народы Европы, которую и нам хотят навязать люди, не верующие в Бога и в правду Его, под предлогом, будто это общий закон эволюции и общий признак высшей культуры политической и социальной жизни.
Мы не хотим променять эту истинную
Н. Неплюев имеет в виду навязанные императору Николаю II учреждение Государственной Думы и подписание Манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка» после революционных волнений 1905 года. Эти акты означали конец существования в России неограниченной монархии, однако трактовались современниками неоднозначно. Одни воспринимали их как введение конституции. Другие, настроенные монархически, в т. ч. и Н. Н. Неплюев, полагали, что «самодержавие законом не отменено, учреждение Думы нисколько принципу самодержавия не противоречит…» (см. «Докладная записка Н. Н. Неплюева на имя Государя Императора Николая II» на с. 357 настоящего издания).
