ли у рабыни-поварихи Зюлейки варится каша на завтрак. Помолилась ли за него Любава, как обещала при расставании? Или притворяется она, играет только с хозяином, и для неё его объятия – одна докука? Игорь Святославович хлебнул ещё раз из фляги и, отвлекаясь от неприятных мыслей, подумал немножко о Любаве – не столько подумал (о чём там думать?), так, повспоминал… Однако вскоре перед ним опять выплыло усталое после целодневной скачки из Чернигова, морщинами покрытое лицо дяди Святослава, который и за обильно накрытым для знатного гостя столом продолжал долдонить о своих державных заботах. Ведь хорошо уже ему за шестьдесят, пора бы и угомониться, уступить старшинство в роду иным родичам, полным сил. Вот хотя бы и брату своему родному Ярославу, что сидит в Чернигове. Вот оно! Ведь Святослав ехал через Чернигов – и Ярослав ничего не сказал ему о переговорах с Кончаком и о тайном Игоревом походе! Вот на это и упирать теперь! Он, Игорь, тут был князем подчинённым, он не имел права ничего сказать, если старший над ним Ольгович промолчал, – и посол был его, Ярослава, и замысел, мол, его! Гнева Святославова и злобы его соправителя всё одно не избежать, так хоть какая-то теперь появилась возможность оправдаться…
Игорь Святославович ухмыльнулся, выпрямился в седле, подбоченился и выкрикнул в согнутую спину Рагуила:
– Что заскучали, хоробры? Рагуил, песню!
Спина боярина под плащом вздрогнула, Рагуил тут же натянул поводья, выехал на обочину и, напряжённо разевая щербатый рот, проорал:
– Кашлюка, запевай! «Во поле во чистом…»
Глава 2
Хотен Незамайкович ищет убийц
Знаменитый, давно в хитрых своих трудах поседевший киевский сыщик Хотен незаметно втянул в себя воздух. Да, в его богато обставленной горнице сегодня возник необычный и не сказать чтобы приятный запашок. Струился он, несомненно, от молодого человека, робко присевшего на край резной гостевой скамьи. Приоделся юноша для важного разговора, надел лучшую шубу и шапку покойного отца, вот и смешались запахи молодого разгорячённого тела и старческой унылой кислятины. Шубу можно было бы освежить снегом, да только где тот снег теперь? Вот и жди теперь следующей зимы… Хотя с каких это пор он думает о заботах, пристойных разве что домоправительнице Прилепе? И почему уже во время первой встречи испытал он, Хотен, доброе чувство к этому совершенно чужому для него юноше? Мало ли щеночков человеческой породы, милых и глуповатых, стучат высокими каблуками по бревенчатым киевским мостовым? Боярин киевский откашлялся и важно заговорил:
– Молодой Неудача Добрилович! Две недели назад ты пришел ко мне с подозрением, что твой отец боярин Добрила Яганович (да будет земля ему пухом!) был на войне убит не ворогами-половцами, а подлыми злодеями из своих, киевлян. И пообещал ты щедро меня одарить, если я найду убийцу. Так ли было?
– Именно так, боярин, и было! – высоким рвущимся голосом отвечал юноша, пошарил
