воспользоваться. Наклонившись к багажнику, Уолтер шепотом заверил:
– Короче, травить вас газом никто не будет.
И только потом догнался порнухой. Он еще ничего не знал. Не видел всей картины.
Похищение прошло так легко, так тихо, так безболезненно… следовало бы сразу почуять подвох. Чудовищный подвох.
– Каким еще газом? – ответили из багажника. – Какого черта меня травить? Я лютеранин, мистер Террорист.
И раскаты злорадного смеха донеслись из-под крышки.
Шестьдесят дней спустя список был заморожен. Имена с недостаточным количеством голосов были исключены. Награды за оставшихся – зафиксированы. Приняли меры для того, чтобы игроки не могли вычислить и внести в список друг друга. Когда настанет Ссудный день, список будет уничтожен.
Это Пайпера заставили повторить много раз. Каждый раз с одной и той же интонацией, будто он робот.
– Ссудный день настал, – послушно декламировал он.
Ссудный день настал. Ссудный день настал. Ссудный день настал.
Повторенные часто, слова утратили всякий смысл. Превратились в мантру, в барабанную дробь. Требовалось прилагать усилия, чтобы не смазать коварную двойную «с» в начале. Пайпер знал, что каждый дубль идеален, однако оператор за камерой раз за разом давал ему сигнал повторить.
В какой-то момент ему пришлось попросить воды. Ассистент порылся в заполненном льдом контейнере и сообщил, что у них только пиво. Съемка возобновилась.
– Ссудный день настал.
И так много раз.
– Списка не существует.
И так много раз.
– Первой жертвой войны становится Бог.
И так много раз.
– Тот, кто в двадцать пять лет способен встать лицом к реальности, в шестьдесят способен ее диктовать.
Директор по кастингу – Клем, Руфус или Нэйлор – сверился со своими записями, кивнул и поднял глаза на Пайпера.
– Отлично. Теперь нам надо все то же самое на испанском.
Хлопнуть дверью Пайпер не мог – была нужна работа. Наконец Клем пообещал, что свяжется с его агентом по поводу подписания контракта. Все члены комиссии по очереди пожали ему руку немытыми мозолистыми лапищами и каждый пробурчал «спасибо». Оператор сунул ему большой плотный конверт и проводил до парковки. Как только Пайпер оказался в машине, вдали от посторонних глаз, он вскрыл конверт. Внутри лежала перевязанная бумажной лентой пачка стодолларовых купюр. Пайпер не знал, что это – взятка или предварительный гонорар. Все, что произошло с ним в этот день, было похоже на его представления о съемках порнографии. На бумажной ленте было напечатано: $10000.
Чарли поместил резиновую прокладку в гидравлический пресс, сверху расположил стальной прижимный фланец, продел в отверстие болт. Нажал на педаль, и пресс зашипел,
