никак не выглядело своим. Определить национальность Алисы не удавалось: в ней словно проступали черты нескольких этносов сразу, но ни одного — отчетливо. В блеклых, на первый взгляд, чертах вдруг могло прорезаться что-то чуть ли не шаманское. Это впечатление создавали острые, угловатые скулы и темные волосы до самой поясницы.
Акцента на немецком у Алисы не было, и, как выяснилось, она родилась и выросла в Германии, в семье мигрантов. По-русски действительно говорила, но как-то ломано и искусственно деля слова.
«Мама из России, — лаконично пояснила она. — Вышла замуж и переехала сюда».
А отец, судя по экзотической внешности, даже немцем не был. Ее знакомая напоминала кусок айсберга, который дрейфовал в море до тех пор, пока его не прибило к случайному берегу. На ней стояла печать в форме вопросительного знака.
Но тогда выбирать не приходилось, и Оля в своей привычной манере насела с вопросами об университете и городе.
Алиса выдала ей развернутую справку, но участия не проявила и дружеского плеча не подставила. О себе не говорила вообще, от посиделок отказалась. Ее помощь походила на обслуживание роботом-андроидом.
В общем, Алиса ей не понравилась. И после того семестра, когда девушки посещали один семинар, по учебе они больше не пересекались. Иногда виделись в столовой и библиотеке, и уже позже пара знакомых кое-что нашептала.
Во-первых, почти ни с кем не общается.
Во-вторых, ее парень пристрелил себя из пистолета у нее на глазах. Так говорили.
В-третьих, ходили слухи, что она шастает по кладбищам, черт ее знает зачем.
Последние два пункта сами образовали тревожную связку. Между эстетствующей готкой и какой-нибудь крезанутой сатанисткой имелась существенная разница. И дело уже не в блэк-метале.
Однако больше всего Олю отталкивало непонимание ее сути, что не слишком вязалось с планом получить управляемый девчачий бэкап для разгона свидания.
«Но ты уверена, что в одиночку сможешь развлекать такого человека, как Люк Янсен?» — спросила она саму себя.
В конце концов, наверняка Алиса не более безумна, чем другие люди.
В ухо уже лились тягучие гудки, которые казались бесконечными. Трубку сняли не сразу, создавалось впечатление, будто достучаться до Алисы — все равно что звонить на тот свет. Когда Оля уже практически растворилась в монотонности гудков, в наушниках вдруг ясно прозвучало:
— Слушаю.
— Привет, Алиса! Это Хельга!
Ответная реакция была обескураживающей:
— Кто?
— Ну, Оля. Мы же вместе были на медицинском праве…
— А, да. Помню, — с небольшой задержкой ответила она. — Тогда привет.
— Ты сейчас где? — деловито спросила Оля.
— На работе.
Алиса была почти готовым медиком в одиннадцатом семестре, но лечить никого не собиралась. Оля знала, что она
