отличную от той кровавой бойни, которую устроили роялисты в Неаполе. Суворов стремился поддерживать в своих войсках строгую дисциплину и привлечь на свою сторону население итальянских государств не диким террором, а наоборот – демонстративным уважением к правам и обычаям местного населения. При въезде в Милан в воскресенье 29 апреля 1799 г., в день, который совпал с праздником Пасхи, русский полководец, подойдя к архиепископу, поцеловав руку священника, сказал: «Я прислан восстановить древний престол папский и привести народ в послушание монарху его. Помогите мне в святом деле».
«Вооружитесь, народы италийские! Стремитесь к соединению под знамена, несомые на брань за Бога и веру, – писал Суворов в обращении к итальянскому народу. – Не обременили ли вас правители Франции безмерными налогами? Не довершают ли они вашего разорения жестокостию военных поборов? Все горести, все бедствия изливаются на вас под именем свободы и равенства, которые повергают семейства в плачевную бедность, похищают у них сынов… Смотрите на героев, от севера для спасения вашего пришедших. Все зримые вами храбрые воины стремятся освободить Италию… Возобновлены будут законы, вера и всеобщее спокойствие, коих вы тщетно желали в томлении под игом трехлетнего рабства. При власти грядущей и служители божьих алтарей примут на себя священный сан свой и обретут возвращенную им собственность»[59].
Но именно этот подход к политическим вопросам Италии вызвал серьезные разногласия в лагере союзников. Общеизвестно, что всякая коалиционная армия трудно управляется. У каждой державы, составляющей коалицию, есть свои политические цели, свои интересы. Поэтому чуть ли не по каждому поводу возникают разногласия, которые приходится решать часто в ожесточенных спорах, а многие из разногласий вообще не находят решения. (Речь идет, конечно, о «настоящей» коалиции, а не о том случае, когда союзники являются таковыми только по названию. Например, малочисленные контингенты итальянских республик, сражавшиеся на стороне французов, были всего лишь войсками вассалов. У них не было своих политических целей, а была лишь одна задача – с большей или меньшей эффективностью служить интересам державы-покровительницы.) Если же учитывать несходство характера русского полководца и австрийских генералов, различия в организации боевой подготовки и привычках русской и австрийской армии, можно предположить, что трений и противоречий избежать было бы очень сложно. Так оно в действительности и произошло.
Как только русско-австрийские войска под командованием Суворова одержали важные победы и вытеснили французов почти со всей территории Италии, сразу встал вопрос о том, что делать дальше. Каким образом использовать военный успех в сфере политической. Для императора России и точно исполняющего его волю полководца сомнений не было – война велась во имя восстановления попранных тронов и алтарей, следовательно, первое, что необходимо было сделать,
