чуть более длинное словосочетание: девочка, у которой эпилепсия; мальчик, у которого есть проблемы с восприятием знаний.
Лучше бы мы, взрослые, не жалели сил на то, чтобы сказать несколько лишних слов! Это будет означать, что мы не определяем суть человека, исходя из его болезни или ограниченных возможностей.
Так почему психологи используют термины агрессор, жертва и свидетель, который якобы ни при чем?
Впрочем, некоторые специалисты против этого возражают – говорят, что таким образом за участниками травли закрепляются определенные амплуа, что мешает им отказаться от отрицательных ролей. Они предлагают свои определения: тот, кто травит; тот, кого травят; тот, кто за этим наблюдает, и призывают сосредоточиться на изменениях в поведении и первых, и вторых, и третьих. Акцент в этом случае делается на том, что избранной роли есть альтернатива.
Есть и такие, кто, наоборот, намеренно подчеркивает ролевые типажи.
Третий подход подразумевает использование терминов, помогающих четко определять роли и поведенческие характеристики их исполнителей. Я сторонница именно этого подхода. Каждый раз, применяя один из терминов – агрессор, жертва или свидетель, который якобы ни при чем, – я говорю о временной роли, исполняемой ребенком в данный момент, в данной конкретной сцене данного акта длинной пьесы. Этот термин никак не призван навеки закрепиться за ним и дать ему исчерпывающую характеристику. Цель в том, чтобы как можно лучше понять суть этих ролей и увидеть, насколько взаимодействие участников такой ролевой игры, хотя, к сожалению, и привычное для нашего общества, нездорово, ненормально и, безусловно, не нужно. Нет сомнений в том, что такие взаимоотношения губительны и для ребенка, исполняющего любую из трех ролей в этой драме, и для социума в целом.
Осознав, каковы эти роли, мы сможем переписать весь сценарий. Это будет другой сюжет – без притворства и насилия. И персонажи появятся другие. Мы сможем трансформировать стремление агрессора доминировать и все контролировать в позитивные лидерские качества. А миролюбивое, трепетное отношение к жизни, характерное для жертвы, осознать как ее достоинство, которое можно считать сильной чертой. И амплуа свидетеля, который якобы ни при чем, сменится на роль мужественного участника, готового дать отпор, или защитника, то есть того, кто не побоится вступиться за слабого, смело сказать, что думает, и бороться с несправедливостью.
Давайте примем как факт, что наши дети не просто исполняют роли в пьесе, они их проживают на самом деле. Они не могут прийти после «спектакля» домой и там стать, что называется, самими собой, потому что дом – часть сцены. Но сценарий можно переписать, создать новые роли, изменить сюжет и декорации! Тогда не надо будет бояться, что финал окажется трагическим. Однако маленькие актеры сами с этим не справятся. Нам, взрослым, нужно встать с кресел в зрительном зале – мы не можем себе позволить быть равнодушной, невнимательной, скучающей, встревоженной
