дней не собираются его менять.
Кинохроники канули в небытие еще до моего рождения, но у тети Пегги был 35-миллиметровый проектор. Она выкатывала его в гостиную, и мы зимними вечерами смотрели «Марш новостей» на зернистом черно-белом экране: я в пижаме и тетя в розовом пушистом халате. Кадров с Кэпом в деле, по понятным причинам, было не много, зато уйма – когда он разговаривал с войсками перед важной операцией или с ранеными в полевых госпиталях. Взгляд их уставших от войны глаз говорил о многом. И все они знали, что Кэп принял бы на себя пулю за любого из них. Они знали, что он один из них.
Только спустя несколько лет я узнала, что тетя Пегги работала с Кэпом, когда состояла во французском Сопротивлении, и даже ненадолго влюбилась – так, как позволяли взрывающиеся бомбы и артиллерийские снаряды, поражающие все вокруг, – импульсивно и отчаянно. В детстве я знала только, что тетя любит эти старые кинохроники, хоть и плачет, когда их смотрит. Я не понимала этих слез, пока не стала новым агентом ЩИТа и не встретилась лицом к лицу с человеком, которого она потеряла. Капитан двигался как олимпиец и боролся как чемпион в тяжелом весе. И при всей его силе и мощи его глаза выражали лишь сострадание и честность. Как и Пегги, я сразу влюбилась, хотя знала, что жизнь поведет нас разными путями и, какое бы счастье мы ни пережили, за него придется заплатить болью и слезами.
В настоящее мое сознание возвращает ропот нетерпения. Фургон для транспортировки задержанного сверхчеловека едет по улице между двумя броневиками. За ним следуют внедорожники без опознавательных знаков, полные сотрудников полиции США.
Дверь, которую легко можно представить на банковском сейфе, открывается в задней части фургона, и два здоровенных охранника помогают Кэпу выбраться наружу – ограничители его сил превращают в подвиг даже обычную ходьбу. Его заставили переодеться в имитацию привычного костюма, которая не остановит их пули, если заключенного придется сдерживать таким образом.
Ловкачи из прессы пробиваются вперед, поднимая повыше камеры и выкрикивая вопросы:
– Был ли прав Тони Старк?
– А теперь вы одобряете Акт о регистрации?
– Вы оставили пост Капитана Америка?
Кэп на полголовы выше самого высокого слуги закона, так что мне видно, как его белокурая голова движется вдоль кордона синих курток, выстроившихся от фургона к ступеням здания суда. Я иду туда. Форма ЩИТа наделяет определенными полномочиями, и я могу помогать освобождать путь. Часть толпы скандирует: «Предатель!» Какая-то девчушка кричит: «Мы любим тебя, Кэп!» Что-то летит по воздуху. Это гнилой помидор. Он попадает Стиву в голову. Из-за оков Стив не может вытереть лицо. Он только и может оглянуться в том направлении, откуда прилетел помидор. В этом взгляде нет ненависти, только спокойное сожаление. Приставы начеку. Они смотрят на толпу, уперев руки в приклады пистолетов. Один из них смотрит прямо на меня. Я, пригибаясь, перемещаюсь в сторону, но продолжаю продвигаться вперед. Поднимаюсь,
