войдет в соответствующий возраст. Это решение разозлило молодого принца, и он, разъяренный, словно буря, покинул страну. Эстен жалел тех, кто мог оказаться на пути у этого урагана, где бы он ни обрушился на землю. Теперь, похоже, ревущий вихрь вернулся домой, значит, грядет расплата.
– Пойдем внутрь, – позвал Эстен, – поешь с нами.
Помотав головой, Олоф вручил Эстену посох.
– Для меня было бы честью принять твое приглашение, но время поджимает. Мне нужно самому собраться.
Эстен кивнул, приняв тяжелое известие. Посох был длинным узловатым дубовым суком, одна его сторона была обуглена, другая перевязана веревкой.
– Где? – спросил Эстен.
– В Уппсале, – ответил Олоф. – Собираемся у Полей Фюри.
Эстен снова кивнул, и Олоф попрощался, отправившись прочь тем же путем, что и пришел. Эстен несколько мгновений наблюдал за удаляющимся соседом, затем развернулся и пошел в дом. В главном зале он нашел Хилью, которая уже ставила на стол сыр, копченую рыбу, хлеб и эль. Когда Эстен зашел, она взглянула ему за спину, через плечо, в поисках гостя.
– Он не смог остаться, – сказал Эстен, положив тяжелый посох в центр стола.
Хилья и Торгильс молча уставились на него. Дочери Эстена, Агнес и Грета, подошли поближе, чтобы взглянуть, почему в зале все замолчали.
– Это кусок дуба, – сказала Грета, подняв глаза на отца.
Она была слишком маленькой и не помнила, когда последний раз таким образом происходил сбор ополчения.
– Это особый посох, – сказал Эстен. – Король призвал меня.
– Зачем? – спросила Агнес.
Хилья отвернулась от стола и ушла к ткацкому столу в углу, там она продолжила прерванное занятие. Эстен наблюдал за ней, но даже без помощи воспоминаний Грейс заметила, с какой злостью Хилья обходилась с нитками. И Эстен ничего не мог сказать или сделать, чтобы успокоить ее. Не взять посох было равносильно смерти, это означало, что их ферму сожгут. Но его жену злило не это. Она знала, что какая-то его часть желала пойти на войну – не ради крови и самой битвы, но из соображений чести.
– Отец? – позвала Агнес.
– Всех мужчин собирают на войну, – ответил Торгильс, которого мужчиной еще не считали.
Эстен положил руку сыну на плечо.
– Неси его к следующему хозяйству. Чем быстрее, тем лучше, чтобы ты успел обратно до ночи.
Торгильс взял посох.
– Да, отец, – сказал он и ушел.
Стук ткацкого станка раздавался в маленькой комнате все громче и взволнованнее.
Эстен повернулся к дочерям.
– Агнес, выйдите с Гретой ненадолго, – сказал он.
– Что нам делать?
– Позовите Эрна. Он, наверно, доит коров.
– Да, отец, – ответили девочки хором.
Мгновение спустя, оставшись наедине с Хильей, Эстен прошел через всю комнату в угол, где она яростно управлялась со станком. Сначала он ничего не говорил, просто наблюдал, как ее сильные
