бы мне чуточку внимания. Да я бы и сама вас высмотрела.
На другой день Лавников молча показал Галине Сергеевне вырванную из стенгазеты фотографию работников отдела с участием Лаевой.
– Где вы её нашли? – обрадовалась она.
– Расскажите мне подробнее, о чём вы говорили, – перебил её Лавников и с интересом выслушал всё, что не хотел слушать раньше. А потом при случае спросил Лаеву:
– Вы часто говорите неправду?
– Не поняла.
– Зачем вам понадобился маскарад на моей кафедре?
– Я непременно должна отвечать?
– Мне ваш визит может очень дорого стоить.
– Он был в ваших интересах и интересах темы и, по-моему, успешным. Если я ошибаюсь, то готова исправиться, если сумею. Говорите как.
– Нет, всё в порядке. Но могло быть плохо.
– Вы меня всегда недооцениваете.
– Извините. Но остается какая-то тайна, она меня беспокоит.
– Забудьте. Визит и его форма были вынужденными, с целью предотвратить беду. Собирались ехать ваши инженеры. Я случайно узнала и взяла всё на себя. Теперь там никто не узнает о вашей новой несанкционированной работе. Не понимаю, как вы об этом узнали.
– Вы не понимаете. А меня секретарша извела. Требует принять вас в аспирантуру. Влюбилась, видите ли, с первого взгляда, родинка около вашего уха понравилась. Что я с этой чепухой делать буду?
Лаева весело рассмеялась.
– Смеётесь. А неплохо было бы объясниться с ней.
– Зачем? Вы её идеал, кумир, гордость и многое другое. Сами управитесь.
В этом Лавников уловил оттенок женственного кокетства и поспешил распрощаться:
– Спасибо за службу.
– Родина оценит.
– Ни больше, ни меньше?
– Угу, – и она упорхнула своей боттичеллевской походкой. Он же подумал: «Странная девушка, наивная, зачем-то печётся о других, красивая, легко располагающая к себе. Но об этом мне думать ни к чему».
Лаева, со своей стороны, нашла его также странным: формалист, ни разу не улыбнулся, не сказал доброго слова. «И как он меня вычислил? Всё было продумано и выверено, нет никаких улик, нигде он меня не видел, нигде я не представлялась. Кумир, идеал! Как можно бросаться такими словами! Не дурак, конечно. Но ведь машина бездушная, милиционер в стакане. Я, правда, мало его знаю, и с какой стати ему со мной любезничать. Галине Сергеевне, возможно, он кажется не таким. Но всё равно не спрячешься: так замкнуться, отгородиться от людей, лишить себя их тепла, превратиться в льдышку – зачем?»
Оберегала же она Лавникова от грозивших ему неприятностей, конечно, не без помощи начальника отдела, любившего посещения своей помощницы и воспринимавшего их как дуновение освежающего ветерка, как эликсир жизни.
– Присаживайся, Ламорушка.
– Я вот с чем пришла к вам, Селен Васильевич. Если будут спрашивать, работает ли у нас Лавников, говорите
