в бронзе, не большой, чтоб на стол поставить. Сидорову-Сикорскому позарез нужны были деньги, и он наступил на горло собственной песне.
Предварительно Геннадий Иванович сделал пять вариантов в гипсе. Человек он был талантливый, халтурить не умел, – натура в этих гипсах выглядела как живая. И все пять портретов худсовет забраковал. Геннадий Иванович вышел на улицу с авоськой в руках, в ней лежали злополучные гипсы. Настроение было отвратительным. Недрогнувшей рукой он высыпал все пять гипсов в урну, пошёл в ресторан и на последние деньги чудовищно напился.
Вы, наверное, поняли, что натурой для поясного портрета служил В. И. Ленин. Поднялся чудовищный вой: вождя пролетариата – в урну! Сидоров-Сикорский после этого случая уже не просыхал. Из пьянства его Раиса вытащила. Мало того, она все пороги обила и добилась-таки своего – через пять лет Геннадия Ивановича восстановили на преподавательской работе. При этом запретили преподавать скульптуру, поскольку он испоганил саму идею воплощения лица Великого, но доверили вести рисунок. Тогда-то и свела Сидорова-Сикорского судьба с Флором. Последний стал любимым и благодарным учеником.
А на старости лет судьба вдруг и улыбнулась, защитила от нищеты. Деньги на дом в Верхнем Стане дала дочь. Раиса очень гордилась дочерью и любила рассказывать про её успехи в бизнесе. В Верхнем Стане дочери их никто не видел, некоторые полагали, что это вообще миф.
– Вам со сливками?
– С молоком, если можно. Уже надо поберечь печень. И без сахара.
– Хотите мёд?
– Мёд – это другое дело. Сахар – это яд.
– А мёд – жизнь. Между прочим, Клим Климыч про вас спрашивал. Вы ему мёд заказывали?
– А что обо мне спрашивать? Мы так с ним и договаривались: как накачает мёд – принесёт.
– Он не любит к вам ходить, когда у вас гости. А с помидорами, Марья Ивановна, я вам ничем не могу помочь. Я ничего не понимаю в фитофторе, и книг по садоводству у меня нет. У меня вообще ничего не растёт. И тем более помидоры. Для этого вам, пожалуй, лучше пойти к Светочке…
Речь шла о третьем доме, в котором обитала семья бизнесмена и строителя Харитонова, которого все называли архитектором. Это он в своё время строил Лёвушке дом, а как почувствовал, что последний богатеет на глазах, уговорил ещё построить чудо-баню. Харитонов выписал из Москвы самых дорогих строителей: печников, кровельщиков, сантехников.
Марья Ивановна воздевала руки: Лёвушку грабили на глазах, а племянник только посмеивался. Но когда кончилось строительство, он разругался с Харитоновым в пух и прах. Из-за сметы и поругались. Потом как-то обошлось. О былой дружбе не было и речи, но браниться и угрожать друг другу перестали. Светлана Харитонова, худенькая дамочка в джинсах, продолжала как ни в чём ни бывало ходить к Лёве в дом и Марью Ивановну зазывала к себе в гости. Умная женщина всеми силами пыталась восстановить отношения мужа с богатым клиентом.
