она исчезла?
Одни и те же вопросы, снова и снова.
Я отлучилась совсем ненадолго. Ведь правда? Я была в двух шагах.
Они думают, что я с ней что-то сделала. С моим собственным ребенком, с моей доченькой. Они думают, что я убила ее. Я вижу это по ним, по их лицам, по тем взглядам, которыми они обмениваются. Слышу по их голосам.
Я совершила нечто непростительное. Самое страшное прегрешение, какое только может совершить мать. Я не смогла уберечь своего ребенка. Оставила ее одну. Меня не было рядом, чтобы защитить ее.
Она спала в своей красной коляске, стоящей между деревьями. Я отошла по пляжу буквально на несколько шагов. Сидела там и размышляла. Всего несколько минут.
Они спрашивают, почему я ничего не заметила. Они говорят, что пора рассказать правду. Расскажи все, как есть, все равно все выяснится.
Я рассказывала, я разъясняла. Раз за разом, раз за разом.
Она не могла сама перевернуть коляску. И я услышала бы, если бы она проснулась. Я отсутствовала совсем недолго. Я была рядом.
Кто-то украл ее. Но кто может украсть чужого ребенка? Это невозможно. Никто не ворует детей. Она где-то здесь. Возможно, кто-то позаботился о ней. Поскольку я не смогла этого сделать. Ее юная, незрелая, эгоистичная мать, которая отошла от коляски.
Она найдется. Она должна найтись. Скоро она вернется. Не может быть, чтобы она сама перевернула коляску, заползла в воду и утонула. Она не могла этого сделать, это невозможно.
Где ты, Алиса? Ты плачешь? Кто-то держит тебя сейчас на ручках?
Мы искали везде. Никаких следов, ничего. Но она где-то здесь, я это чувствую. Вернись ко мне. Услышь, как я зову тебя. Вернись. Ты должна найтись.
Ты для меня все. Ты моя плоть и кровь. Без тебя я не хочу жить. Ты в моей крови.
Мама бормотала что-то себе под нос, роясь в ящике кухонного шкафчика.
– Стелла, куда ты засунула открывашку? – спросила она и выдвинула другой ящик. Она произнесла это таким тоном, словно ей пришлось перевернуть в поисках открывашки весь дом.
– В другом ящике, – ответила я, силясь сохранить самообладание.
– Нет, ее здесь нет. Нигде нет.
– Она лежит там.
Мысленно я задалась вопросом, зачем я позвала ее сюда. Потому что не хотела быть одна? Чтобы раздражаться на нее и не думать об Алисе?
– Да, точно, вот она.
Мама взяла почту, лежащую на столешнице.
– Можно положить это на микроволновку?
– Да.
– Тут местная газета и…
– Да-да, положи туда.
– Может быть, все же приготовить побольше, чтобы хватило Хенрику и Эмилю?
В третий раз она задавала мне этот вопрос.
– Маргарета позаботится о том, чтобы они поели перед выездом, – ответила я. – Или перекусят по дороге.
– Ты уверена? Мы можем заморозить то, что останется. Тогда вам и на завтра
