боками узких вагонов. Я невольно засмотрелся на него, провожая дребезжащие по рельсам вагончики растроганным взглядом.
– Вот, доктор, прошу вас, присаживайтесь сюда, – вернула меня к действительности заведующая столовой, указав холеной рукой на круглый стол, занимавший чуть не половину комнаты.
Овальной формы раритетного вида обеденный стол, собранный воедино из нескольких ценных пород дерева и покрытый красным лаком, мог легко накормить человек десять – двенадцать. До того он был велик. Шесть стоящих по его периметру обычных стульев сварганенных из тонких металлических трубок и крытых блеклым дерматином, вносили явный диссонанс. Я невольно провел по столу рукой и, присев на ближайший стул, постарался заглянуть под него, отыскивая глазами хоть какую-нибудь подсказку о возрасте деревянного старца.
– Он 1890 года выпуска, – с улыбкой подсказала Елена Петровна, перехватив мой пытливый взгляд, шаривший сбоку стола и под ним. – Там, под крышкой, где-то прикручена небольшая медная табличка.
– Здорово! Ручной работы стол, – я чуть зарделся, однако постарался не высказать своего секундного замешательства. – А как давно он у вас?
– Не могу вам точно сказать, – пожала плечами завстоловой, – но за те десять лет, что я тут работаю, стол все время стоит здесь. Говорят, он здесь еще до Великой Отечественной войны был. У нас кто первый раз его видит, так непременно спросит, какого он года.
– Да-а-а, – уважительно протянул я, невольно любуясь работой мастеров эпохи Александра III. – Умели раньше мебель делать. Время не властно над тем, что сработано на совесть.
– Доктор, хватит лирики. Садитесь уже обедать.
– С удовольствием, – я пересел на соседний стул и оказался как раз напротив морского пейзажа. Он был помещен в темную от времени, резную деревянную раму и висел на выкрашенной масляной краской в голубой цвет гладкой стене, метрах в двух от пола. Картина изображала идущий сквозь ревущие серые волны на всех парусах старинный парусник под российским триколором, а за ним неотступно следовал ужасающий ураган, занявший весь задний план полотна, готовый вот вот проглотить судно. – Айвазовский? – я скосил глаза в сторону парусника.
– Да, – улыбнулась завстоловой, – торговый корабль, фрегат, пытается уйти от шторма.
– Почему же сразу торговый? Может, военный?
– А под таким флагом ходили только торговые суда, – со знанием дела произнесла Елена Петровна. – И потом, у изображенного здесь корабля нет пушек.
– Ух, ты! – восхитился я, переводя взгляд то на заведующую столовой – знатока морской тематики, то на гибнущий на стене парусник. – Вы так хорошо разбираетесь в морском деле?
– Нет, что вы. Просто эта картина здесь также давно висит, и мы ее много раз со всеми обсуждали. И потом, не забывайте, что я все же заведующая камбузом.
– Надеюсь, не подлинник?
– Конечно же,
