– самим себе. Знаете, когда мужчина в возрасте влюбляется в молоденькую девушку, он во всем старается прыгнуть выше головы, совершенно не думая в тот момент, насколько оправданно его поведение в глазах окружающих. И чем бы ни кончилась такая любовь, воспоминания о том времени, когда ты был способен ради чего бы то ни было становиться лучше, сильнее, самоотверженнее, остаются на всю оставшуюся жизнь. Так и мы. И не самое главное, что взаимности не получилось…
Похожий разговор состоялся у меня и с Бойтано. С ним, как и с английскими танцорами, я познакомилась за год до Лиллехаммера – на чемпионате мира в Праге. Бойтано рассказывал, что с большим интересом работает комментатором, иногда пишет газетные колонки в USA Today. Тогда же он произнес зацепившую меня фразу:
– Журналисты обычно предпочитают чемпионов и штампуют в общем-то похожие друг на друга интервью. На мой взгляд, гораздо интереснее в этот момент взять в оборот проигравшего.
Эти слова я напомнила ему в Лиллехаммере. Бойтано грустно усмехнулся:
– Наверное, мне не стоило снова лезть в это пекло… Нам часто кажется, что мы никогда не будем похожи на людей старшего поколения. Не будем одеваться так, как они, не будем так рассуждать. Многие предупреждали меня, что я делаю ошибку, возвращаясь в любительский спорт. И в глубине души я был абсолютно уверен, что им просто не дано понять, чем я руководствуюсь. Я чувствовал себя сильным, намного сильнее, чем был шесть лет назад. У меня появился опыт, которого не могло быть и не было в Калгари…
Но только сейчас я по-настоящему понял причину своего поражения. Спортсмен должен жаждать борьбы, а я жаждал только победы. И когда понял, что уже не смогу за нее бороться, то, естественно, расстроился, но трагедией, какой по идее должно было стать поражение – и какой оно всегда было для меня, – это поражение не стало. Более того, я был абсолютно доволен многими вещами: тем, как прыгал, что все-таки неплохо справился со всей программой в целом. Но все мои маленькие успехи просто смешны на том фоне, на котором вели борьбу остальные фигуристы. И даже не только призеры…
Нечеловеческую боль в глазах проигравших в Лиллехаммере я помню до сих пор. Помню, как в день лыжного мужского марафона, точнее, ближе к вечеру, когда Владимир Смирнов – русско-шведский казах, как шутливо называли его друзья и журналисты, поскольку официально Смирнов выступал именно за Казахстан, а постоянно жил в Швеции, – выцарапал все-таки золото, а кумир всей Норвегии – трехкратный олимпийский чемпион Альбервилля Вегард Ульванг – остался девятым, на кухню, где мы с Кулаковой, Сметаниной и Скобликовой отмечали «свою» победу, заглянул хозяин дома. В руке он держал запыленную бутылку домашнего самогона.
Пили мы тогда за Смирнова и Ульванга. Хотя героем Игр стал совсем другой норвежец – Бьорн Дэли.
– Я никогда не буду болеть за Дэли, – упрямо стучал по столу кулаком хозяин. – Ульванг – он настоящий. Парень с севера. Все, чего добился, – заработал сам. Своим
