были автоматы-андроиды в Музее Изящных Искусств. Это три куклы в человеческий рост, которые создал в XVIII веке часовщик и гениальный человек Пьер Жаке-Дроз. Их можно назвать первыми компьютерами: одна кукла пишет, макая перо в чернильницу, задумывается, голова ее двигается, она может написать любую заданную фразу из сорока слов латинскими буквами. Вторая кукла играет на клавесине. Нажимает пальцами на клавиши, и звук рождается так же, как если бы играл живой пианист. Третья кукла рисует любую заданную графическую картинку, от портрета до пейзажа. Оказалось, что труднее всего – писать, этот механизм самый сложный из трех. В свое время андроиды произвели фурор при всех королевских дворах, и часы Дроза благодаря этому прославились тогда больше других (они есть и сейчас, и делают их потомки той же семьи).
У Невшателя есть второе название, почему-то по-английски – Watch Valley – и почему-то переводящееся в туристических проспектах для русских как «долина точности» (а не часов). Здесь сосредоточено большинство часовых марок. Второе место – у Женевы, она же и родоначальник. Связано это все с тем же Кальвином, который запретил всякие украшения, и мночисленные женевские ювелиры вынуждены были искать лазейку для выживания, ею и стали часы. Началась женевская часовая эпопея в 1536 году, когда французские гугеноты массово эмигрировали в Женеву. Среди них были ювелиры, художники и механики, объединив свои усилия, они и наладили собственно часовое производство, до того в мире существовало лишь несколько «переносных» (то есть, не башенных) миниатюрных (размером с кулак) экземпляров. Воочию всю историю часов можно увидеть в музее Патека-Филиппа. Там на трех этажах собрана уникальная коллекция, от первых в мире до именных часов королевских особ, Штрауса, Чайковского, Вагнера – почему-то именно наследники композиторов согласились расстаться с ними ради музея. Тут и часы-произведения ювелирного искусства (11 миллионов долларов – самые дорогие), и с поющей механической птичкой, и часы-картины, и часы-книги, и восемь тысяч томов книг о времени. Я к часам равнодушна, но была впечатлена. Особенно, когда смотрела на солнечные часы, которые есть почти во всех швейцарских городах. Что ж такое, думаю, все они показывают неправильное время. Тут-то мне и объяснили, что это точные швейцарские часы врут, а солнечные говорят правду. Потому что все наше время – условное, часовые пояса сдвигаются поминутно, а не сразу – на час по прочерченной границе. Швейцарцы это хорошо чувствуют в силу размытости собственных культурных границ. И даже про точность часов не обольщаются: все это – уловки разума.
Женевских часовщиков стало так много, что они потекли в провинцию, и выбрали себе кантон Невшатель, почему он и называется Долиной Часов. Большинство поселилось в городке Шо-де-Фон. Сегодня он ничем не примечателен – сгорел, поскольку был весь из дерева, и теперь перестроен по манхэттенскому принципу: параллельные и перпендикулярные улицы. Но городок этот – родина современной архитектуры. Можно сказать иначе – место, где
