что новые солдаты со временем пополнят их ряды. Это также дало возможность назначить примерно 120 центурионов и 12 военных трибунов, подтвердив прежние чинопроизводства, а кого-то даже повысив в звании и тем самым увеличив их статус и жалованье. Этих людей сплотили на данном этапе как награды, так и имя Цезаря, поскольку сам юноша по-прежнему оставался, если можно так выразиться, неизвестной величиной. Юлий Цезарь вел их к победе и щедро награждал, с годами постепенно привязывая к себе. В полной мере и тем более сразу молодой человек унаследовать эту связь не мог, однако ветераны готовы были предоставить ему с его деньгами шанс. Осуществляя власть больших денег и обещая награды на будущее, молодой Цезарь отправил своих агентов в Брундизий для агитации в легионах Антония.[187]
Между тем в начале ноября девятнадцатилетний наследник диктатора во главе своих отрядов ветеранов, существование которых было явно незаконным, возвратился в Рим, введя в город своих вооруженных сторонников, чтобы решить вопрос об их юридическом статусе. Он планировал на проведение своей акции несколько недель, засыпая Цицерона – и, без сомнения, других видных сенаторов – просьбами об одобрении и открытой поддержке, когда он вступил в город. Цезарь льстил старому оратору, убеждая его «во второй раз спасти res publica», как это уже сделал в 63 г. до н. э. Цицерон признавал, что он ведет себя как те, кто
«Вызов стыдились отвергнуть, равно и принять ужасались.[188]
Однако он (Октавиан. – Прим. пер.) действовал и продолжает действовать очень решительно. В Рим он прибудет с большим отрядом; но он совсем мальчик: считает, что сенат соберется немедленно. Кто придет? Если придут, то кто, при неопределенности положения, заденет Антония?» Однако, признает он, «к мальчику муниципии удивительно расположены» (ad Att. XVI. 11. 6).
Цезарь уверял Цицерона, что хочет действовать законным путем, через сенат, умалчивая о своем отряде вооруженных сторонников, чье существование не было санкционировано властями. Однако Цицерон, у которого не вызывали положительных эмоций ни имя юнца, ни его претензии на видное положение, начал беспокоиться из-за намерений молодого Цезаря, и особенно из-за его настойчивости в деле утверждения всех распоряжений диктатора и данных ему почестей. Тем не менее, он по-прежнему считал, что от него можно избавиться как от человека, у которого «хотя и достаточно присутствия духа, [но] мало auctoritas». Корреспондент оратора, ловкий всадник Аттик, который избегал публичной карьеры, однако сохранял добрые отношения почти со всеми влиятельными людьми в Риме, был несколько более осторожен, заметив, что «хотя этот мальчик и силен и в настоящее время прекрасно обуздывает Антония, все же мы должны ждать исхода». Имя и деньги Цезаря лишили Антония многих потенциальных сторонников, особенно среди ветеранов.[189]
Антоний по-прежнему находился далеко от Рима, когда туда прибыл Цезарь. Агрессивно настроенный трибун,
App.
Цитата из «Илиады» (VII. 93. Пер. Н. И. Гнедича). –
Беспокойство по поводу Цезаря: Cicero,
