и это минимум. Выходит, что с одной стороны – мародер, достойный казни. А с другой – ты избавился от главаря бандитов, вышел благородным малым и неслабо наварился. И рубить тебе колени уже как-то не с руки. Воистину, твое прозвище говорит за себя.
– При этом, я обеспечил исполнение воли Императора, помогая его верному слуге в исполнении его долга. Все верно, – Борео учтиво кивал в такт каждому слову человека с грозным оружием в руке, и на его лице отражалось истинное раболепие. Невинный младенец – и тот выглядел бы подозрительнее.
– По всему выходит, что ты мне помог. Не бескорыстно конечно, но избавление этой провинции от всякого сброда – дело благородное и нужное. А вот скажи мне, благородный ты человек, как был убит священник, что был светочем местной паствы, – Ной уселся в кресло хозяина, положив клинок поперек стола так, чтобы острие смотрело на ростовщика.
– Я гляжу, ты наведался в церковь. Похоже, бандиты или ворье постаралось. Нашли его на второй день как ты уехал, в канаве, недалеко от города. Крестьяне чуть было опять сдуру не начали слухи распускать, мол, не угодил наш пастырь волкодавам, вот его и разжаловали без суда и следствия. Но тут я их образумил – пояснил, что если что было бы не так- гореть убогому на костре, все как полагается. Не ваш это почерк, кинжалом да в канаву….
– Мною было отправлено письмо, как раз через этого бедолагу. Есть ли свидетели, было ли отправлено оно, проводили ли обыск в келье монаха?
– Ничего необычного ни при нем, ни в коморке его, не нашли. Он мне был немножко должен, вот меня первым и позвали, имущество осмотреть.– потупившийся взгляд первого в мире добродушного ростовщика в другой ситуации мог бы дать фору любому комедианту.
– Ясно. В общем, по-моему, спросу с тебя хоть и нет теперь, а сменную лошадь мне предоставь – ехать буду быстро. Твои расходы отойдут сторицей – еще и постоялый двор построишь в деревне на вырученное. Топи баню, Лис, да служанку свою зови, уж больно руки у нее ловкие. Завтра с утра и отправляюсь в столицу.
Утром Ноя приветствовал обычный для этих краев промозглый туман, и он чуть ли не на ощупь выехал на дорогу. Зов сразу стал мягче, его даже словно подталкивало что-то, ведь всадник двигался в нужную сторону. Предстоял недельный переход до города Грумхельм, а там уже имелось крупное звено Святой Инквизиции, где можно было сдать оружие павших, и уже налегке отправиться в столицу. На тракте не было ни души, и неспешный топот копыт пары лошадей тут же словно впитывали клубы холодного тумана.
К полудню солнце уже пыталось пробить густую пелену, но она была настолько плотной, что прогалины встречались только на возвышенностях. Лишь к вечеру плотная стена тумана отпустила путника, тракт оставил позади болотистые места. Редкие повозки, встреченные им за день, частенько имели при себе охрану, но беспокоить одинокого путника никому было неинтересно.
