и зажигалкой – в каком таком месте их можно успешно прятать в течение почти двадцати лет и ни разу не проколоться?
У Галины на этот счет было все продумано. Для того, чтобы муж не застукал ее за преступным занятием, была разработана целая система оповещения. Когда он заходил в ее офис (сам он в данный момент не работал, она давала ему возможность подкалымить, ремонтируя помещение ее фирмы), коллеги знали каждая свою роль. Одна сотрудница задерживает его в коридоре и отвлекает внимание разговорами; другие по цепочке передают взглядами и по телефону друг другу и, в конце концов, ей, что он здесь; она тушит сигарету, зажевывает «орбитом» и открывает форточку. Система отлаженно работала долгие годы, ни разу не давая сбоя, и семья мирно существовала.
Эта семья долгие годы делала одни и те же вещи. Например, сидела на чемоданах и ждала переезда в новую квартиру, которую строил МЖК много лет. Просвета что-то не наблюдалось, и в квартире скопилось множество коробок с нераспакованной мебелью и бытовой техникой, часть которой за время ожидания успела морально устареть. Где-то рядом с будущей новой квартирой в новом гараже стоял их новый «Москвич», который тоже не эксплуатировали, потому что это был другой конец города. Пока что жили в бабушкиной трешке, передвигаясь боком по лабиринту из нагромождения коробок, сама же бабушка последние двадцать лет умирала от рака и собиралась умирать еще столько же.
Кончилась их совместная жизнь в одно мгновенье. По времени это совпало со сдачей нового дома. Галинина система оповещения по какой-то необъяснимой причине не сработала: на всем протяжении пути мужа от входной двери до кабинета Галины не оказалось ни души. Он увидел жену с сигаретой, дал пощечину, прибавив: «Развратная девка!» – и покинул помещение.
Вернувшись домой, она обнаружила, что в квартире стало просторнее: исчезли из проходов коробки с техникой, а из шкафа – его вещи. Сам он тоже ночевать не пришел, не вернулся и на другой день, и на третий.
Больше ничего не изменилось. Она жила так же с детьми и бабушкой, перманентно умирающей от рака, так же ходила на работу в свой офис. Только курить стала открыто, с видимым удовольствием затягиваясь, а потом выпуская кольца дыма вверх, к потолку.
Список чувств
– Не знаю, как описать свои чувства… В общем, начну с конца. Он ушел!
И больше не может говорить, закрыла лицо руками, занавесилась длинной челкой. Подвигаю ей коробку с салфетками – она всегда стоит на моем столе в кабинете, чтобы клиенты могли рыдать и сморкаться, не отвлекаясь от процесса. Удобно, дергаешь за кончик одну за другой, надолго хватает. Чем больше своих слез они оставят здесь, вот в этих скомканных одноразовых платочках, тем им станет легче. Мы, психотерапевты, ассенизаторы человеческих душ, освобождаем их от подавленных эмоций.
– Можете сказать, какое у вас сейчас чувство?
– Горечь,
