на сборе хлопка одурманенных хлопковыми испарениями девушек подвергал сексуальной эксплуатации в извращенных формах. С таким смаком и скабрезными подробностями расписывал, что у зятя глаза как два прожектора в ночи горели и стойкая эрекция начиналась. После этого всю ночь звуки бурного совокупления папеньки Вити и фривольной «горячей штучки» – Наташи мешали нам спать.
Она все время строила из себя гиперсексуальную натуру, которой пресловутая блудница Эммануэль и в подметки не годилась. «Разнузданней хоря во время течки и кобылиц раскормленных ярей»43. Помню, когда она приехала к нам на рекогносцировку, то ночами так орала в процессе коитуса с измученным вынужденным воздержанием «половым гигантом» Виктором, что будила даже собак во дворе, не говоря уже про нас с Пашкой. Неистовые обезьяньи стоны разбудили приехавшего в гости Леника. Он, удобно лежа на моём диване44, весьма юмористически комментировал происходящий в пропахшей грязным бельем и удушливой скунсовой вонью «берлоге» старшего брата половой акт, а мы с Пашкой посмеивались в кулаки.
Еще новообретенный дедушка Борис часто хвастался нам с Пашкой, что однажды украл что-то у самого академика Д. С. Лихачева. Да уж, чем не законный повод для гордости? Правда, артефакт, ранее принадлежавший академику, краснорожий хапуга так нам и не показал. Может, пропил уже к тому времени, или считал, что мы, деревенские простаки, не достойны лицезреть триумф мелкого воришки.
Его изобретательная дочурка ввела очередной весьма забавный, для постороннего наблюдателя, обычай для экономии еды. Сначала за ужином благодетельница Наташа провоцировала кого-нибудь из нас, детей Вити, на разговор, а потом гневно гнала из-за стола за разговоры:
– Вон из-за стола, наглое отродье! А это нам с Настенькой, – порцию изгнанного члена семьи щедро делила между собой и псевдо-анемичной дочуркой, которая между тем на вольных деревенских харчах и свежем воздухе стала стремительно ожопливаться. Если раньше в ее болезненной городской стройности было что-то змеиное, как у болотной гадюки, то теперь она приобрела грацию сытой анаконды.
Бедного, доверчивого к людям болтуна Пашку Наташа постоянно выгоняла. Однажды и меня выгнала, но я взял свою тарелку и ушел доедать скудную порцию на крыльцо. После этого прецедента меня не выгоняла. Какой в этом смысл, если я с харчем уйду из-за стола? Так хоть существовала вероятность, что папа Витя щелкнет мне по лбу своей деревянной ложкой. Очень уж он любил нас с Пашкой еще со времен матери по лбам внезапно щелкать. Всю ложку об нас пооббивал45.
– Я вас сделаю людьми, – приговаривал он. – Мамашу вашу блудливую сделал человеком, и вы у меня людьми станете! Еще и благодарить будете!
– Нужно было тебе настоять на аборте, – говорила Наташа. – Сейчас бы совсем другая жизнь у нас была без этих уродцев.
– Никогда не выходи замуж по любви как я, – поучала за столом Настю. – Только по расчету, а то будешь вот так же как я мыкаться с детьми-дебилами.
– А ты
«Король Лир» (акт IV, сц. 6).
В отличие от меня, мерзнущего на раскладушке.
Фотографии ложки есть в аккаунте автора ВКонтакте. Эта ложка у него много лет использовалась для воспитания. Еще со времен событий, описанных в рассказе «Роковые пельмени».
