самозванца.
– Э-э… – сказал я. Мысли в башке роились будто комары над водой. – А как… Ну в смысле…
– Меньше знаешь, лучше спишь, – отрезал Комов Первый. – Я тебе уже дал подсказку. Считай, что это Кащеева игла в яйце. Знаешь, что такое игла Кащея? Ваше поколение, поди, и сказок-то не знает.
– Знает, знает, – буркнул я. – А почему он сумку просто не уничтожит?
– Вряд ли он понимает, что в ней. Но зато понимает, что она важна для меня. И просто так свой козырь не сдаст. Ладно, хватит об этом.
Комов Первый встал с дивана и замер посреди кабинета, сунув руки в карманы брюк. Смотрел на облака за окном.
– В общем, будь начеку, – сказал он. – Он будет плести всякие небылицы. Он же хочет переиграть меня, победить. Он объявил мне войну, а на войне – военные законы.
Я не реагировал, не спрашивал. Он развернулся и снова вперил в меня стальной взгляд.
– Что-то не так?
Я молчал. Само собой, не так! Но не скажешь же ему? Если я и сам не понимаю, что именно не так.
– Ты только не хитри со мной, – сказал он. – Если все же испугался, так и скажи.
– Да что вы заладили-то? – буркнул я. – Никто не испугался.
– Или если повелся на его бредни… – Комов Первый погрозил пальцем. – Начнешь ему сочувствовать… Или, не дай бог, помогать… Не советую, пожалеешь.
– Александр Ильич, не надо угроз.
Я встал. Мы стояли друг напротив друга в тишине.
Обычно я таких Комовых в подобных ситуациях посылал либо в женские, либо в мужские гениталии, и разговор кончался. Дела – делами, но запах дерьма у носа я не потерплю. А сейчас что-то мешало его послать по адресу. Нет, реально, мешало. Ну не деньги же? Что-то глубоко внутри. Шевелилось, упиралось, сомневалось… Неужели хотело понять правду? Зачем? Да кто его знает… Мне было не по себе, но что с этим делать, я не знал.
– Короче, – прервал паузу Комов Первый. – Бершин привезет микрофон. Будешь ваши встречи записывать.
– Не доверяете?
– Дурак. Помогаю тебе! – сказал он и посмотрел на часы. – Ну все. Иди думай, готовься, вечером зайди. И еще… – Он опять потер виски. – Узнай, блин, где этот гаденыш прячет алкоголь. Отдельно заплачу, ей-богу.
Он взял пустой стакан со своего стола и направился к минибару. На меня он не смотрел, и я понял, что разговор действительно окончен.
Я поспешил выйти из кабинета и в дверях столкнулся с Бершиным. Тот запыхался, почти не обратил на меня внимания и ворвался в кабинет. Я побрел по коридору, но звук их разговора за спиной заставил меня обернуться. Бершин не полностью прикрыл дверь.
Я, еле слышно ступая, вернулся. Стоял, прижавшись к стене, и слушал. Доносились обрывки фраз да сплошной бубнеж, бу-бу-бу, бу-бу-бу. Но кое-что разобрать было можно. В основном восклицал Бершин.
«Бершин: они не будут ждать до послезавтра. Они, Александр Ильич, не через день, а каждый, работают…» «Комов Первый: Ты на мозоль
