style="font-size:15px;"> ***
Мне мигом припомнилось, что розы, до поступления в Пермский институт, я видела только лишь на глянцевых открытках…
Что у мамы моей, всю жизнь тяжело работающей на животноводческой ферме, всегда в полисаднике росли астры, георгины и гладиолусы.
А не только редька да капуста.
Припомнилось мне, как на последний майский звонок, выпускники школы приносили из леса желтые кувшинки на пористых толстых ножках.
А на девятое мая – рвали Иван-да-Марью, чтобы обежать с букетиками ветеранов войны, накануне праздника, и вручить им поздравительные открытки и цветы.
***
Потом, во время торжественной церемонии, наш класс вручил Дим Димычу букет роз.
А я подумала: «Как элегантно розы подчеркнули уникальность этого вечера. И как дешево смотрелись бы сейчас конфеты».
***
«Тебя не узнать. – Сказал мне Дим Димыч. – Вроде бы не изменилась особо, а будто другой человек».
А я про себя подумала: «Видимо, действительно очень изменилась, раз мне приходиться объяснять: зачем учителям нужно дарить цветы».
Свадьба
Рассказ
***
По городу, вывихивая зонты, блуждал недовольный октябрьский вечер.
С небес лило.
Под окнами «хрущевки», больного желтушного цвета, развалившись поперек тратуара, по-хозяйски нагло обосновалась глубокая мутная лужа.
Феликс Матюшин, сильно взволнованный крутым поворотом своей судьбы, даже не думал унять нервную дрожь. Он просто смотрел из кухонного окна своей «однушки», на спешащих мимо прохожих.
***
Усталые люди, каждый на свой лад, преодолевали окаянное место.
Кто-то перепрыгивал; кто-то обходил; кто-то норовил встать на цыпочки, колобродя руками, как пьяный эквилибрист.
Все спешили домой, к телевизору.
Через час «Камеди клаб» обещал начаться.
«Всяк по-своему норовит не увязнуть в гнилой топкой луже. – Мрачно философствовал Феликс. Длинные пряди его волос застили ресницы. Но Феликс помехи не ощущал. Напряженно думал.– У каждого своя лужа: каждый выкручивайся – как знаешь».
***
Огромная сонная муха устало покружила перед глазами Феликса, потом приземлилась-таки на его умный лоб.
Феликс резким движением головы смахнул с себя насекомое, интуитивно потер красивые тонкие пальцы, испачканные краской, о теплый свитер.
Опоенная осенью муха шмякнулась об пол.
Феликс размазал ее ногой, обутой в тапок.
«А я не позволю себя раздавить. – Вслух произнес он. – Я – не муха».
***
Ольга внесла себя в квартирку Феликса, в виде большой фиолетовой астры.
Роскошная. В капельках дождя. Она возникла внезапно. Из городских неокрепших сумерек. В мокром плаще с подолом-бутом, с прохладною влажною кожей.
