попытается сбежать. Правда, сейчас на нем ошейник, с наложенным заклинанием сдерживания, но если он как-то ухитрится избавиться от ошейника, его здесь никто не удержит. И, Дани, принц далеко не безобидная овечка, понимаешь? Не дай ему заморочить себе голову…
– Ты так говоришь, словно я могу снять этот ошейник, – пробурчала Дани.
– А я не знаю, кто ты такая, – холодно парировал Эльвин, – на первый взгляд, конечно, ты самая обычная. Но иногда я чувствую, что в тебе есть дар. Слабенький, возможно, но все же есть.
– Если ты чувствуешь мой дар, то сам такой же, а?
– Допустим, – кривая ухмылка, – но это уже не твоего ума дело. Еще раз повторю: не дай принцу заморочить себе голову. Он переступит через твое бездыханное тело и продолжит заниматься тем, чем занимался.
– А… что он вообще такого натворил? За что его сюда привезли?
Эльвин покачал головой, и Дани показалось, что он тяжело вздохнул.
– Об этом тебе бы с удовольствием рассказал мастер Аламар…
– Но он не будет разговаривать с помойной крысой, – резко ответила Дани, – скажи ты мне.
– Восстание механоидов пять лет назад. Судя по собранным доказательствам, его рук дело, – сухо обронил Эльвин, – это все, что я могу тебе сказать.
– Так почему же его только сейчас взяли под стражу? Через пять-то лет?
– Потому что только сейчас все открылось, – Эльвин пожал плечами, – иди, Дани, и помалкивай о нашем разговоре, понимаешь?
– Понимаю, – она опустила голову.
Ощущение, что Эльвин что-то недоговаривает, неприятно тяготило.
В конце концов, он врал ей раньше. Что мешает врать сейчас?
А принц… Принц не выглядел злодеем. Что, если они ошиблись? И он ни в чем не виноват?
– Иди, – приказал Эльвин.
И следа не осталось от веселого парня. Перед Дани стоял взрослый и очень серьезный мужчина.
Дани кивнула и поспешила на кухню. Разговор вышел неприятный, оставил осадок с привкусом протухшей воды. Единственное, что Дани понимала – это то, что она потеряла друга по имени Эльвин, и от этого осознания было горько. Полынная горечь затопила ее всю, и удовольствие от сытного ужина померкло, утонуло в трясине сомнений.
Глава 2. Быть принцем
Во рту плавал отвратительный привкус тухлого яйца вперемешку с кровью. Глаза словно песком затрусили. Внутренности выплясывали как грешники на углях, периодически сжимаясь от голода в подобие сушеного яблока. При этом от одного взгляда на пищу начинало мутить, и тут уже приходилось думать о том, чтобы не скатиться на пол, и не блевать желчью.
Ксеон закрыл глаза и откинулся на тюфяк, стараясь меньше шевелить головой – каждое резкое движение отдавалось тошнотворной резью где-то внутри, сразу за глазными яблоками.
«Это все ошейник, – подумал он, – это все проклятый ошейник. Оттого, что гасит Дар».
Аламар, дери его Всетемнейший князь, сразу предупредил,
