а возможно, и самой короны. Действовал он хладнокровно, расчетливо и коварно. Стюарт сказал Марии де Гиз, что если она согласится на разумные требования к лордам, то он ее поддержит. В это же время он регулярно писал Сесилу, убеждая того помочь лордам в их стремлении навсегда изгнать французов из Шотландии.
В мае, когда Джон Нокс вернулся в Шотландию из Женевы и присоединился к лордам, события начали развиваться с невероятной скоростью. В своих проповедях Нокс нападал на папу и идолопоклонство мессы, что вызвало стихийное иконоборчество в Перте и Сент-Эндрюсе. Во время этих яростных актов гражданского неповиновения люди громили и разоряли церкви.
В августе лорды обратились к Англии за военной помощью в борьбе против регента. Сесил взвешивал все за и против в нескольких пространных записках, адресованных коллегам в английском Тайном совете. Сам он твердо стоял на стороне лордов, но прежде чем предпринимать какие-либо шаги, следовало убедить Елизавету и советников, что вооруженная интервенция ради свержения незаконного правительства и союз с мятежниками оправданны.
Именно здесь зародились семена идеологического раскола между Елизаветой и Сесилом в отношении Шотландии, которые будут вызревать следующие тридцать лет. Они без труда находили общий язык почти по всем остальным вопросам, но в том, что касалось Шотландии и королевы Марии, Елизавета и ее главный советник постоянно расходились во мнениях. Сесил всегда ставил интересы протестантства выше династических соображений, тогда как Елизавета придерживалась противоположной точки зрения. Будучи протестанткой, она все же разделяла религию и политику, причем ставила идеал монархии и престолонаследия выше религии. В том, что касалось Марии и ее матери, королева Англии считала абсолютно неприемлемым, что при решении вопроса о правительстве в Шотландии законные династические права могут быть принесены в жертву религиозным условиям.
В сентябре Шательро и его сын, молодой граф Арран, присоединились к сильнейшей стороне. Подобно многим аристократам, они перешли в протестантство по чисто эгоистическим соображениям. В октябре уже подавляющее большинство шотландских лордов поддерживали Джеймса Стюарта и Аргайла. Только Джеймс Хепберн, граф Босуэлл, лорд Бортвик и лорд Сеттон оставались верны регенту. Босуэлл, в 1556 г. унаследовавший от отца графский титул, был самым изобретательным в партизанской войне против лорда Джеймса, и поэтому неудивительно, что Мария будет с благодарностью вспоминать о нем, когда вернется в Шотландию.
В период с 19 по 23 октября мятежные лорды совершили немыслимое. Они явились в Эдинбург, лишили Марию де Гиз регентства и заменили ее советом из двадцати четырех аристократов, выбранных общим голосованием. Время было выбрано наилучшим образом, потому что Мария де Гиз тяжело заболела. Она страдала от водянки, вызванной, вероятно, болезнью сердца. Ее ноги и тело отекли, и французский доктор посоветовал как можно больше отдыхать,
