прерванную запоем работу.
В семье Пашкевичей сохранились воспоминания про два курьезных случая, происшедших с Петром Яковлевичем, устно передаваемых последующим поколениям.
Первый случай произошел в начале 1900-х годов. Кто-то из родных или знакомых сказал Акулине Георгиевне, что от пьянства излечивают специальной конфетой «пастила». В то время в появившихся уже в Шкотово китайских лавчонках конфет не было, нужно было за ними ехать в город Владивосток.
Железной дороги, связывающей Шкотово с Владивостоком, тогда еще не было, но Акулину это не остановило. Верхом на лошади, взяв с собой еще одну для вьюков, она горными тропами, за двое суток проделала 60 верст, отделявших село от Владивостока. В только что открывшемся магазине «Кунста и Альберса» приобрела два ящика бело-розовой пастилы, что-то около пуда. Пользуясь случаем, купила кое-что нужное для хозяйства и благополучно вернулась в Шкотово. Само собой разумеется, что деньги для приобретения этого «лекарства» ей пришлось занять у аптекарши.
Петр Яковлевич любил сладкое и предложенную пастилу употреблял с большой охотою. В течение недели он покончил с конфетами и действительно пока их ел, он не пил. Но зато, как только кончилась пастила, он напился с удвоенным старанием. Понятно, что кормить мужа все время сравнительно дорогими конфетами Акулина Георгиевна не могла и, кажется, именно после этого случая махнула на его лечение рукой.
Второй случай произошел гораздо позже, чуть ли не в 1914 году. Как-то в разгар одного из запоев Петр был обнаружен спящим кем-то из Калягиных где-то на задворках у китайской фанзы в самом неприглядном виде. Кое-как растолкав пьяного, они довели его до дома и сдали на руки плачущей жене. Рассерженная женщина, занимавшаяся в это время стиркой, отхлестала своего беспутного «владыку» мокрым бельем и, раздев его догола, уложила в постель и заперла в спальне. А сама занялась приведением в порядок его испачканной одежды. Перенеся безропотно экзекуцию и последующее раздевание, Петр заснул. Часа через три, проснувшись и ощущая непреодолимое желание опохмелиться, он обнаружил, что лежит в постели совершенно голый и никаких, даже самых необходимых принадлежностей мужского туалета ни около него, ни вообще в комнате нет. Дверь в спальне заперта на замок. Желание выпить было так велико, что совладать с ним Петр Яковлевич не мог. На стуле около кровати он обнаружил капот своей жены. Недолго думая, он надел его, прыгнул в окно и уже через полчаса сидел в ближайшей китайской фанзе и с наслаждением угощался «ханшой», которую ему его китайские приятели часто преподносили бесплатно.
Кстати, о капоте, капотом называлось такое домашнее, даже, скорее, интимное одеяние женщины, которое несколько похоже на то, что теперь обыкновенно называют домашним халатом. У крестьян такая одежда не была в ходу, и появление ее в доме Петра Яковлевича Пашкевича явилось следствием хороших отношений, почти дружбы, завязавшейся между хозяйкой аптеки Хлудневой и Акулиной Георгиевной. Они были примерно одного возраста и одинаково
