госпиталь, пришелся по душе юный, красивый и статный российский офицер, и, вероятно, было немало пролито слез при расставании. Ее уговоры остаться с ней на Пашкевича не подействовали: стремление вернуться к семье и увидеть свои родные Приморские сопки, победило. Нагруженный в дорогу различными, главным образом продуктовыми подарками, летом 1918 года Василий приехал в родное Шкотово.
Бегство на фронт Василия нанесло тяжелый удар семье Пашкевичей. Горестно переживала поступок старшего сына Акулина Георгиевна. Она не понимала сущности и необходимости этой войны. Какой-то неизвестный ей «германец» был так далеко от её Шкотово, что она даже представить его себе не могла. Не понимала она и того, как мог ее Вася, такой разумный и толковый мальчик, вдруг, очертя голову, отправиться за тридевять земель, чтобы там неизвестно за что и для чего, может быть, сложить свою молодую голову.
Обижало ее и то, что ведь Васе было отдано всеми членами семьи и прежде всего ею самой все, что было можно, чтобы он получил образование и стал «человеком». Вся семья считала, что выучившись, Василий будет поддержкой, опорой многочисленной семьи, а он вдруг одним ударом все разрушил.
Конечно, как всякая мать, она старалась найти Васе какое-нибудь оправдание, и оно нашлось: братья ее мужа Михаил, Леонтий и в особенности Иван не скрывали своей радости и гордости, когда пришло первое письмо от Василия, извещавшее, что он уже на фронте и участвует в боях. Иван, к великому огорчению и неудовольствию Акулины Георгиевны, прямо возликовал, когда узнал, что племянник сражается за «веру царя и отечество».
Когда же пришло известие о том, что Василий окончил школу прапорщиков и стал офицером, тут уже не только его дядья, но и вся родня поздравляла и Петра Яковлевича, и Акулину Георгиевну с этим большим и радостным событием. Если Петр относился к этим поздравлениям благодушно и даже не преминул по этому случаю устроить очередной запой, то Акулина Георгиевна, хотя и гордилась успехами своего сына, в душе никакой радости от этого не испытывала. Настоящая радость в глазах матери вспыхнула лишь тогда, когда в июне 1918 года в дверях ее скромного дома, неожиданно появился старший, и, что греха таить, любимый сын. Он возмужал, как будто еще вырос, но после тяжелой болезни, вызванной отравлением, а затем не менее трудной длинной дороги, выглядел очень плохо.
Радость от его возвращения была так велика, что с губ матери не сорвалось ни одного слова упрека своему блудному сыну, принесшего своим бегством на фронт всей семье, а ей в особенности такое большое огорчение. Эта радость омрачалась только тем, что сын выглядел очень плохо, и это вызывало по ночам никем не видимые ее слезы.
Однако теперь он был дома, и она надеялась своей заботой и домашними средствами быстро поправить его здоровье. Все его сестренки, еще многого не понимавшие, боготворили своего старшего «самого умного, самого ученого и самого красивого» брата и гордились им. Ведь он вернулся с войны в форме офицера и даже с георгиевской медалью на груди.
А на
