этого я попросила государя устроить так, чтобы Распутин никогда не появлялся на детской половине. До этого царица говорила мне, что после шести я свободна, будто намекая, что мое посещение детей после этого часа нежелательно. После разговора с Государем я бывала в детской во всякое время. Но отчуждение между мною и Семьей росло…»31
Тютчева продолжала рассказывать о Распутине своим друзьям, и слухи продолжали распространяться. Вырубова вспоминала, что во время поездки в Москву родственники спрашивали ее, правда ли, что Распутин бывает во дворце практически каждый день и ему позволено даже купать детей. Пораженная Вырубова спросила, от кого они слышали такую чушь, и они ответили, что от Тютчевой. Тютчева происходила из старинной московской аристократической семьи, и при дворе она оказалась по рекомендации сестры Александры, Эллы, злейшего врага Распутина. Подобные связи сделали Москву основным центром противостояния Распутину, а со временем – и Николаю и Александре. (В апреле 1910 года Элла, явно намекая на Распутина, писала Николаю, что «не всякий свят, кто кажется таковым»32). Вырубова поняла, что даже после разговора с Николаем и Александрой Тютчева продолжала интриговать и сеять недоверие при дворе и в царской семье. Она устраивала скандалы и настраивала против Распутина других нянь, она пыталась настроить императорский двор против Александры, как ранее – против княгини Оболенской, верной и преданной фрейлины императрицы. Великие княгини жаловались матери на поведение Тютчевой, которая зашла так далеко, что пыталась настроить против нее даже собственных дочерей.
Слухи ширились, скандал развивался. Тютчева изображала из себя жертву Распутина, и многие ей верили. Она не понимала, что распускаемые ею слухи, которые диктовались искренней любовью и преданностью девочкам, в действительности вредят императорской чете и подкрепляют все то, что она пыталась остановить, поговорив с Александрой и Николаем. Пытаясь открыть людям глаза на ту опасность, какую представляет Распутин, она лишь раздувала пламя. Вырубова писала, что все ужасные сплетни о Распутине и царских детях распускала именно Тютчева, и никто более нее не виновен в том, что о царской семье распространились «чудовищные слухи»33. Камердинер императора Радциг в салоне Богдановичей в июне 1910 года говорил, что все при дворе ненавидят императрицу, а она злится на каждого, кто осмеливается сказать что-нибудь плохое о Распутине. Радциг сказал, что и Тютчеву, и Вишнякову на два месяца отослали, потому что они выступали против Распутина. Говорили, что место Тютчевой может занять Вырубова. «Бедные дети!» – записала в дневнике Александра Богданович34.
Подруга императрицы Лили Ден считала, что причиной скандала стало вмешательство Тютчевой и ее зависть35. Впрочем, это было только ее мнение. Для большинства Тютчева была настоящей героиней. Хотя отношения с императрицей заметно осложнились, она оставалась гувернанткой девочек еще два года.
Во время разговора с царем о Распутине Тютчева увидела на столе Николая письмо от Феофана. По-видимому, это было его второе письмо против Распутина. В письме Феофан вновь
