от монголо-татарского ига.
В составе казахов никогда не было какого-либо родоначальника или племени по имени казáк, которое могло бы передать казахам своё имя. Это говорит о чисто социальном сложении этноса казахов, а не о его молодости. Знаменитая «откочёвка» казахских ханов в Могулистан лишь обозначила переименование кочевых узбеков в казáков (казахов). Социальный статус «свободного состояния» был у древних монголов и стал у кочевых казахов полноценным этническим признаком. Это вполне естественно, если полагать за основание этноса образ жизни, стереотипы поведения и иные культурно-бытовые свойства социальных общностей, а не их кровно-родственные, расовые и иные антропологические признаки, которые технически (формально-определённо) не выдерживают никакой научной критики как этнообразующие факторы более-менее больших родов, племён, народностей и т. п. Таким образом, недавно обретённая мода в издании и, соответственно, в цитировании исторических источников исправлять слова казáк, киргиз-казáк или кайсак на русское современное слово казах неприемлема в принципе, так как вносит неразбериху в историю, этимологию и семантику этнонима казахов.
Казахский шаруа, как и древнемонгольский карачу, есть «рядовой кочевник – юридически свободное лицо» со всеми личными и имущественными правами, но как истинный казáк он был обязан нести воинскую повинность по ещё действующему таким образом Закону Чингисхана, и носить оружие, без которого он терял право голоса в народных собраниях. Одним словом, хан был просто верховным судьёй и главнокомандующим с обязанностью охранять общественный порядок и территорию, а также правом вести переговоры с иными странами и народами. Казачья судьба казахских чингизидов незавидна: «сегодня беглец, а завтра хан» и наоборот. Даже престарелые ханы, как «не самовластные… и не наследные», вынуждены были как батыры вызываться и погибать в поединках с молодым врагом перед битвами.
Религиозный культ Чингисхана имел колоссальное значение в жизни казахов. Шаманы-баксы во время магических обрядов призывали на помощь дух великого завоевателя, а простой люд чтил его потомков не столько даже как властителей, а именно как представителей священного рода. По этой причине казахская степь в XIX в. стала единственным местом на земле, где чингизиды сохраняли свою власть.
Как и прежде, основу улуса как «государства в наследственном владении» хана представляют орда и ель. Орда это «народ-войско», состоящее из войсковой ставки хана и военной дружины казáков-нукеров хана. Ель это «народ, составляющий государство», союз кочевых племён, родов и простых казаков, «уход которых означал развал, гибель улуса». Улус имеет подконтрольную территорию журт, йурт. Таких улусов в Казахстане как казачьей вольнице всегда было много, в XVII в. не менее двадцати, но все они как-то номинально были организованы по старшинству вокруг трёх укрупнённых улусов, журты которых
