силы: чехи, казаки, офицеры, кулачье…
В Кривском задержались на несколько суток. Штаб расположился в доме купца Зайкова, напротив церкви. Здесь же остановился товарищ Кучмей. Из отряда высылалась разведка в сторону Шадринска, Долматова и села Ольховки. На околицах Кривского выставили небольшие караулы. Проводили обыски, арестовывали врагов советской власти. У местного торговца изъяли сто пар сапог, которые тут же раздали красноармейцам и дружинникам.
Но во всем, что мы делали, не было определенности, уверенности. Приказы иногда отменялись; вместо одного давали другой.
В отряде дела обстояли неважно. Не знаю, почему и каким образом во главе отряда оказалось два командира – товарищ Кучмей и товарищ Туманов.
Они все время ругались между собой.
Мы видели, что Туманов вином и женщинами интересовался больше, чем отрядными делами.
В результате нас постиг тяжелый удар.
На четвертые сутки пребывания в Кривском, едва стало подниматься солнце, на церковной колокольне ударили в набат, и в ту же секунду загремели выстрелы с крыши дома, в котором жил Кучмей. Стрелял сам командир отряда: поднимал нас по тревоге. Но не успели мы опомниться, как ружейная стрельба разгорелась во всех концах села. Караулы наши были уже сняты и село окружено врагами. Чехи и белогвардейцы нежданно-негаданно ворвались в Кривское.
Поднялась паника. Никто нами толком не командовал. Мы метались из улицы в улицу и всюду натыкались на беляков.
Туманов, взяв наш «кольт», решил пробиваться в сторону села Долматовского (там, по слухам, был отряд Подпорина). Но за поскотиной белогвардейцы встретили нас выстрелами в упор. К тому же мы оказались среди огромного стада коров. Попробовали разогнать их. Не тут-то было. Пришлось опять возвращаться к центру села.
На площади перед церковью уже хлопотал товарищ Кучмей. Он старался организовать оборону, но это ему никак не удавалось. Чехи и беляки наседали со всех сторон. Площадь была у них как на ладони.
Туманов собрал вокруг себя с полсотни красноармейцев, усадил на подводы и на галопе устремился по Тамакульской дороге. Чтобы прорвать окружение, надо было промчаться версты полторы, но нам они показались длиннее и труднее ста верст. С огородов, из дворов, с крыш – отовсюду летели гранаты и пули. Забились на дороге раненые лошади. Наша небольшая колонна оказалась разорванной. Несколько красноармейцев соскочили с подвод и бросились во дворы. Я тоже спрыгнул с подводы, но от телеги не отпускался. Бегу, выбиваюсь из сил, а в голове одна мысль: что делать, скрыться в какой-нибудь двор или вскочить обратно? Вдруг словно осенило: во двор – это гибель! Напружился и вскочил опять на подводу.
Наконец кое-как вырвались из села и выехали на знакомую уже дорогу к Тамакулу. Стали подводить безрадостные итоги. Многих не досчитались. Погиб наш смелый командир товарищ Кучмей. Погиб мой добрый друг по гимназии Аристарх Рабенау. Вовек не забуду его. Никогда еще не было мне так горько.
Мрачные
