это женщина легкого поведения?
– О! легкого… да, в некотором роде; но этот приют служит ей только на сегодняшнюю ночь проходом. Дом этот имеет два выхода, второй из них выходит на улицу, идущую параллельно этой, куда эта дама и выйдет; там её ждет коляска с вооруженными гайдуками, которые проводят её до её собственного и настоящего жилища… Если б мы не потеряли времени в разговорах, мы поспели бы вовремя, чтобы вполне насладиться этим зрелищем.
– Боже мой, это очень жаль!
– Ба! Да кто же знает? Быть может, вы её встретите раньше и скорее, нежели вы это думаете!
– На этот раз, друг мой, я полагаю, что не все гадатели находятся в этом доме сомнительной наружности; так как мне кажется, что ты должен быть по крайней мере одним из них.
– Я!.. Боже мой!.. Я не колдун, я только наблюдатель.
– Как тебе угодно; я ничуть не желаю к тебе придираться. Я пойду, постараюсь вытащить из этого вертепа моих запоздавших друзей; а чтоб тебе в свою очередь доказать свою признательность, я также дам тебе хороший совет. Мне кажется, ты занимаешься на мостовой Парижа опасным и дурным ремеслом, перемени его, поверь мне, или ты, наверное, в один прекрасный день кончишь виселицей.
– Да, вы скоро решаете, ваше благородие, но здесь, на земле, делаешь то, что можешь, а не то что хочешь; я – хромой и, по тысячу и одной причине, я должен остаться хромым.
– Как хочешь; но я об этом сожалею… В тебе есть задатки.
– До свидания, ваше благородие.
– До свидания? – повторил молодой человек вопросительным голосом.
– Ба! почем знать, быть может, мы ещё раз встретимся.
– Стой, ты мне внушаешь желание… Вот, возьми за твои труды. – Он ему протянул золотую монету.
– Нет, благодарю… достаточно уже того, что вы мне дали… Я вас попрошу кое-что другое.
– Что такое?
– На вашем корабле находится маленький юнга? Жан Гольфа.
– А, мой любимец!.. Бедный малый, я его принял, когда его отец, негодяй, был сослан на каторгу в Тулон, где он, кажется, потонул в одной из переправ.
– Ну так, ваше благородие, продолжайте быть добрым к этому маленькому юнге… мы будем квиты… И ни одной живой душе не говорите о поднятом вами сейчас платке, даже вашим самым верным друзьям, г-дам Севинье и Ротелину, которые сейчас находятся там.
В ту минуту, когда молодой человек хотел схватить за руку этого странного нищего, чтоб принудить его, волею или неволею, объясниться точнее, шум отворившейся черной двери заставил его обернуть голову. Это возвращались Генрих и Шарль, очень удивлённые тем, что молодой моряк не находится с ними, а потому, сократив свой сеанс, они пошли осведомиться о нем.
– Что с тобой случилось? вскричали они, заметив его при лунном свете стоящим перед домом. – Не овладело ли вдруг тобой сомнение?
– Подождите, – сказал он, – подождите…
Прежде чем им отвечать, он хотел увериться в своем нищем, но последний
