воцарившийся в Москве боярин Борис Годунов оказался слабым правителем, бедствия страны при нем не уменьшались, а недовольство народа росло, власть на Руси попытались захватить поляки. В 1604 году на западных границах Руси объявился их ставленник, самозванец Лжедмитрий I, выдававший себя за покойного сына Иоанна Грозного – царевича Димитрия, а значит – «законного наследника московского престола». Во главе большого польского войска самозванец двинулся на Москву.
Святитель Иов не мог не понимать, что господство поляков грозит русскому народу не только потерей государственности, но и потерей веры, – поляки стремились насадить на Руси римо-католичество. Не верил он и в то, что самозванец действительно мог быть сыном Грозного. Святой Патриарх неустанно призывал свою паству сопротивляться захватчикам, рассылал по всей стране обличительные грамоты, убеждая народ не верить Лжедмитрию. Самого же Лжедмитрия и его сообщников Иов публично предал анафеме как злодеев и еретиков, замышляющих «церкви Божии разорять, и веру христианскую попрать, и учинить в российском государстве во святых Божиих церквах костелы латынские».
И все же самозванцу, после смерти Бориса Годунова, удалось с торжеством войти в столицу, где он незамедлительно принялся насаждать польско-католические порядки. Святитель Иов был одним из немногих, кто отважился открыто противостоять Лжедмитрию, отказался присягать ему на верность и обличал его как самозванца и узурпатора. Конечно, подобного поведения предстоятеля Русской Церкви Лжедмитрий стерпеть не мог. Однажды во время Литургии в Успенском соборе, которую совершал сам Патриарх, в храм ворвались сторонники самозванца, сорвали со святителя облачение и с побоями и издевательствами вытащили из храма. Смерти святителю удалось избежать лишь чудом: большинство погромщиков, не обращая внимания на избитого старца, убежали грабить патриаршие палаты, где якобы хранились «несметные сокровища», хотя на самом деле Патриарх Иов не имел практически никакого имущества. Святителя же на простой телеге, в рубище отослали в Старицкий Успенский монастырь, объявив его низложенным и лишенным сана.
Но дух святителя сломить не удалось. Он был смирен, но отнюдь не слаб и безволен; ведь истинное смирение – не какая-то безвольная пассивность, за которую его многие ошибочно принимают, а поставление Бога в центр своей жизни и безграничное упование на Него. Благодаря этому смирение не есть слабость, но, наоборот, подлинная сила, подлинный внутренний стержень, сломать который невозможно. Святитель и в монастыре – по сути, в заточении – продолжал выражать открытое неповиновение узурпатору.
Вероятнее всего, святителя Иова ждала та же участь, что и несколькими десятилетиями ранее – опального митрополита Московского Филиппа (Колычева), убитого в своей келье-камере приспешниками Грозного. Но самозванец не успел расправиться с непокорным святителем – в 1606 году Лжедмитрий был свергнут и убит, а в Москве воцарился потомок Рюриковичей,
