Алексеев, живший там с первых дней белой оккупации, как тогда говорили, «южной столицы».
Ему устроили пышные похороны. Везли на лафете по Красной, погребли под церковное песнопение и медный гром войсковых оркестров в усыпальнице Екатерининского собора. Но покоился там герой белого движения недолго. При уходе белых под угрозой надругательства (как было с останками генерала Корнилова), гроб был тайно извлечен, переправлен в Крым, оттуда попал в Белград, где и по сей день находится могила Алексеева.
Несмотря на то, что именно он убедил Николая II отречься от престола (якобы для благополучия империи, еще раз подтвердив горькую истину, что путь в ад выстлан благими намерениями), армия и флот относились к нему неплохо, как к военноначальнику с длинной боевой биографией, начатой еще в русско-турецкую войну. В результате черноморский флагман удостоили нового, уже третьего названия «Генерал Алексеев».
К началу августа 1920 года корабль был в боеспособном состоянии, поэтому и пошел к Очакову, где разведкой были обнаружены артиллерийские батареи красных. Решено было уничтожить их огнем главного калибра, но малоопытные комендоры, к тому же не имея точного целеуказания, выпустили два десятка огромных снарядов в белый свет, как в копеечку. Противник же был более искусен. Привязав к автомобилю аэростат и передвигаясь с ним дальними проселками, красные отчетливо наблюдали корабли противника и прицельным огнем отгоняли их обратно в море.
Попытка противодействия «добровольцев» в виде гидросамолета вызвала язвительную ругань моряков, наблюдавших, как громоздкий биплан с отчаянными брызгами, треском и бензиновой вонью носился по воде, но оторваться так и не смог.
К вечеру стрельба с обеих сторон прекратилась и эскадра во главе с новоименованным «Алексеевым» вернулась на базу. Линкор бросил якорь в Северной бухте и стал на длительную стоянку. Угля снова не хватило, его берегли на эвакуацию, которая маячила явственно. Отсюда корабль и ушел в свой последний поход, навсегда покинув родное Черное море.
Одна из самых драматических страниц биографии «Алексеева» связана с эвакуацией из Крыма. Корабль подтянули буксирами к пристани и стали загружать гражданским имуществом, проще говоря, всевозможным барахлом, начиная от адмиральских ковров и кончая буфетными комодами флотского офицерского собрания. На броневую палубу, обычно отдраенную до зеркального блеска, тянули за рога и уши визжащий от страха живой провиант – свиней, овец и даже коров. Мешки, тюки, чемоданы, ящики, узлы громоздились поверх артиллерийских башен, унижая гордую корабельную архитектонику жалким видом всеобщего бегства. Пользуясь суматохой, часть мобилизованного экипажа сбежала, на все топки осталось лишь восемь кочегаров.
Приняв на борт свыше двух тысяч беженцев, «Алексеев» глубокой ночью, без огней, поднял якоря и взял курс на Константинополь. У машин, сбросив папахи и черкески, в поту и черной угольной гари трудились казаки.
