о ракетном разрыве, стало повторное обращение Кеннеди в момент прихода в политику, к его цели – достижению мира в атомный век. Поскольку предварительные выборы в 1960 г. увеличили его шансы на президентство, Кеннеди сказал журналисту, бравшему интервью в его офисе в Сенате, что самым ценным личным опытом, который он бы мог привнести на посту президента, является ужас войны. Кеннеди сказал, что он «прочел труды великих военных стратегов – Карла фон Клаузевица, Альфреда Тайера Мэхэна и Бэзила Генри Лидделла Харта – и задался вопросом, имеют ли какой-либо смысл их теории неограниченного насилия в атомный век. Он выразил презрение к устаревшему военному мышлению, исключив из этого списка великую американскую тройку – Джорджа Маршалла, Дугласа Макартура и Дуайта Эйзенхауэра… По словам Кеннеди, война со всем ее сегодняшним кошмаром была бы его самой главной проблемой, если бы он попал в Белый дом»{38}.
Хью Сайди, журналист, который слушал размышления сенатора Кеннеди 1960 г. о войне, написал 35 лет спустя в ретроспективном эссе: «Если бы мне нужно было выделить один элемент в жизни Кеннеди, который больше всего повлиял на его последующее руководство страной, это был бы кошмар войны, полное отвращение к ужасным потерям, которые современная война принесла людям, народам и обществу, и, как было отмечено выше, ядерная угроза. Это даже глубже его масштабной публичной риторики по этому вопросу»{39}.
В инаугурационном послании 20 января 1961 г. взгляды Джона Кеннеди на холодную войну тесно переплетались с надеждами людей во всем мире, которые не привыкли к тому, что президент США разделяет их опасения. Он одновременно вдохновлял и предупреждал их. Например, появляющиеся нейтральные лидеры, некоторые из которых получили поддержку Кеннеди в Сенате, услышали такое обещание:
«Тем новым государствам, которых мы приветствуем в рядах свободных, мы даем слово, что ни одна форма колониального контроля не должна исчезнуть только для того, чтобы ее заменила другая, более деспотичная. Мы не всегда можем ожидать, что они поддержат нашу точку зрения. Но мы всегда будем надеяться на то, что у них будет достаточно сил поддержать их собственную свободу и помнить, что в прошлом те, кто безрассудно добивались власти верхом на спине тигра, оказались у него в пасти»{40}.
Притча нового президента о тигре могла иметь и прямо противоположный смысл. То, что для американцев было олицетворением коварного коммунистического тигра, для нейтральных наблюдателей, по крайней мере, этот тигр мог иметь как капиталистические, так и коммунистические оттенки. Именно так и произошло в период президентства Кеннеди благодаря его поддержке повстанцев в Южном Вьетнаме, где правительство государства-клиента оказалось в пасти американского тигра, которого оно оседлало.
Одним из худших решений Кеннеди на должности президента будет разработка методов борьбы с повстанцами путем расширения специальных сил армии США, которые он потом окрестил «зелеными беретами». Кеннеди
Hugh Sidey, introduction to “Prelude to Leadership,” p. xxiv – xxv.
Там же, с. xxix.
“Public Papers of the Presidents: John F. Kennedy, 1961”, “Inaugural Address” (Washington: U. S. Government Printing Office, 1962), p. l.
