газетах писали!
Похоже, всякого, о ком пишут в бульварной прессе, она считает национальным героем.
– Стражи вряд ли знают, что у нас появился правитель, – продолжила Малика. – И не надейтесь, что они знают вас в лицо. В домах не висят ваши портреты. На газетных снимках вы сами на себя не похожи. Или вы взяли с собой паспорт? Вам, конечно, поверят на слово. Но только представьте эту сцену.
Адэр открыл дверцу автомобиля:
– Садись.
Малика замешкалась. Сюда она ехала в машине охраны.
– Садись! – прикрикнул Адэр. Расположился рядом с Маликой и бросил водителю: – В замок.
Малика глядела в окно. Адэр с любопытством рассматривал её. Чёрные волосы, крылатые брови, ресницы веером. На виске родинка в форме звёздочки. Девица была бы привлекательной, если бы не бронзовый загар.
– Ты знакома с маркизом Бéзбуром?
Малика хохотнула.
– Что тебя развеселило? – нахмурился Адэр.
– Я попыталась представить, как маркиз здоровается со мной при встрече. Не получилось. Я узнáю его в огромной толпе, а он не вспомнит меня, даже если увидит ещё сто раз. – Малика посмотрела на Адэра. – Господа относятся к слугам, как к мебели.
Ему вдруг показалось, что его мозг превратился в книгу. Зашелестели страницы, выдавая тайны. Лоб покрылся испариной.
– Вы хотите уехать? – спросила Малика. – Хотите вернуться в Тезар?
Глядя на своё отражение в чёрных зеркальных глазах, Адэр вжался в спинку сиденья:
– Ещё не решил.
Малика покачала головой и отвернулась к окну.
***
Вилар откинул одеяло. Опустив ноги на холодный пол, обвёл комнату взглядом. Кроме кровати, бельевого шкафа и старого кресла, в ней ничего не было. Комната служила одновременно и спальней, и гостиной, и гардеробной. Только его гардеробная в замке отца в три раза больше, чем эта каморка.
Переступив через чемоданы, которые не успела разобрать прислуга, Вилар вошёл в ванную. В углу душевая кабинка, рассчитанная на худого человека. Над маленькой, словно игрушечной раковиной – потемневшее зеркало. На вбитых в стену гвоздях три несвежих полотенца; с вечера их так никто и не сменил. О ванне напоминали привинченные к полу искривлённые ножки.
Вилар боком втиснулся в кабинку, дёрнул дверцу. Чёрт… заело… С третьей попытки дверца закрылась. Из покрытого ржавчиной душа полились струйки горячей воды.
Вилар закрыл глаза. Оказывается, тяжело быть человеком, для которого интересы родины превыше собственных.
Думы переметнулись к предстоящему разговору с Адэром. Им не удалось встретиться после бала. Сначала помехой послужили многочисленные гости, требующие внимания именинника, затем скоропалительные сборы исчерпали остатки времени и сил, а позже разные автомобили понесли друзей в Порубежье.
Подставляя воде лицо, Вилар подбирал слова, чтобы объяснить скорее себе, а не Адэру, причину выступления на Совете Великого. Шепотки в кулуарах дворца об образе жизни престолонаследника давно переросли
