Выручи ради бога – бьют! – кричал Разину человек, видом посадский, в коротком кафтанишке с распахнутым воротом грязной ситцевой рубахи. На жилистой шее посадского болтался медный крестик, на ногах без портянок – опорки, все лицо в крови.
– Кто бьет?
– Да не одного меня, удал человек, всех нас, посацких, обижают боярски холопи – с торга от возов отбили!
Разин спустился на лед, глянул в даль реки: у мясных рядов стояли осниманные, с обрубленными до колен ногами коровьи туши. У ларей рыбников хвостами вверх на тупых мордах, как точенные к боярским крыльцам столбы, прислонены крупные сомы. В снежном тумане двигалась около ларей толпа – пестрее была эта толпа там, где продавали шелк и ситец. Руслом реки шел несмолкаемый гул.
– Не лжешь ли? Кто бьет? – И увидел Разин отступающую от рыбных рядов толпу худо одетых людей. На них, желтея полушубками, напирала другая, в сапогах, в ушастых валеных шапках. Толпа в полушубках вооружена кольями.
– Лупи гольцов, робята-а! – От движенья людей в полушубках болтались наушники.
Разин, сбросив шубу, завернул рукава кафтана:
– Гей, голутьба! Стой…
Толпа отступающих остановилась.
– У нас ватаман! Стой!
Люди с кольями в руках загалдели:
– То не бой! Убойство!
– У козака сабля!
– Вишь пистоль, робяты!
– Не мочно козаку биться!
– А с кольем мочно?
– Киньте палочье – кину саблю!
– Ежели в кулаки отобьете, владайте возами!
– А ну давай, гольцы!
Покидали колье на лед.
– Эй, козак, мы колье кинули!
– Добро! – Разин шагнул к лежавшей шубе, отстегнул ремень с саблей, кинул пистолет на овчину. Толпа подчинилась ему, он выстроил ее, встал в голове толпы и крикнул:
– Ну, зачинай!
Две толпы плотно сошлись. Разин бил кулаками в грудь, и каждый, кто не увертывался от удара, отлетал и падал. Там, где шел он, лежали люди.
– Ага, дьявола! Воза наши и, по уговору, полушубки тоже.
– Сговор не ладной, пошто лишнего бойца приняли?! – кричали полушубки.
– В гузне свербит?!
Разин прошел толпу в полушубках; кто лежал, кто бежал прочь, но враги между собой перемигивались. Разин, смекнув сговор, повернул в сторону шубы с оружием, а когда он повернул, сбив с ног встречного, что заслонял дорогу, раздался свист в кулак и в то же время над головою казака взвилась петля, захлестнула шею.
– Эге, дья-а…
Шагах в десяти в стороне из-под татарской шапки белели оскаленные зубы. Руки в кожаных рукавицах быстро мотали ременную бечеву. Не помня хорошо себя, но и не боясь, с удушьем в груди, Разин кинулся на блеск зубов, большими руками вцепился в жилистую шею врага, толчком груди свалил навзничь.
Татарское лицо под грудью Разина побагровело, раскосые глаза выпучились:
– Шайта…
