нелепо и чудовищно, – подумала она, добравшись, наконец, до нужной станции. Примерно полчаса занял поиск выхода из подземки.
Домой Юля вернулась значительно позже, чем ожидала, однако в сумочке ее лежал драгоценный билет на мюзикл «Кошки», купленный за те же пятьдесят долларов. И снова Юля вспомнила Германа Шульца. Почему ее мысли так часто возвращаются к нему? Она привыкла, что хоть и не обладает интуицией бабушки Зины или Нади, редко задумывается над чем-то не значимым, не важным. А следовательно, Шульц был чем-то важным в ее жизни. Разве? Она бы так не сказала! Ей никогда не нравились подобные роковые мужчины, да и она вряд ли запомнилась ему, сколько таких девушек он видел за свою жизнь!
Итак, билет на мюзикл за пятьдесят долларов, места на балконе. В то время как в России билет на балкон можно было купить за десять-двадцать рублей. Как вообще билет в театр может стоить так невообразимо дорого? Этого Юля не понимала. Хорошо, что ей платят пусть и маленькие суточные!
Очень уставшей, но счастливой, словно рыцарь, победивший чудовищного дракона, потому что в наши дни чудовище, подобное лондонскому метрополитену, водится разве что еще в каменных джунглях Нью-Йорка, она легла в кровать и заснула. И сон ее продолжался до тех пор, пока его не прервал звонок будильника. Вероятно, самый неприятный из всех звуков, существующих на планете.
Юля надела синий деловой костюм, состоявший из пиджака и юбки, причесалась, подкрасила ресницы и губы, спустилась в столовую, наспех позавтракала, выпила кофе и отправилась на встречу. После пережитого вечернего ужаса, дракон-метро наутро показался ей уже не таким страшным.
В этот раз у НАДа была неплохая коллекция старинной мебели, предметы русского декоративного искусства, ювелирные изделия, яйцо Фаберже, фарфор Санкт-Петербургского завода, кроме того картина Фалька.
Но больше всего надежд Юля возлагала на картины Бату Халаева, молодого казахского художника, перебравшегося в Россию. Ей нравилось, как он пишет, и девушке, как и любому эксперту, хотелось сыграть свою роль в судьбе мастера, стать для него крестной матерью в искусстве, открыть миру уникальность таланта живописца. Не каждому эксперту выпадает шанс зажечь звезду, но Юля надеялась, что ей повезет однажды.
– В его работах словно сошлись Европа и Азия, – сказала она, представляя картины, – Он пишет так, как писали импрессионисты, но рассказывает о своем. В его полотна хочется войти, лично мне прежде хотелось войти лишь в работы Ван Гога и Константина Коровина. Мы не сомневаемся, что у Бату – огромный потенциал, а у его таланта – большое будущее. В прошлом году в Москве состоялась его выставка, она была хорошо принята публикой, а несколько картин ушли в частные коллекции.
Представители Кристис не возражали, они кивали, разглядывали фотографии и улыбались, в их глазах невозможно было прочесть и намека на окончательное решение, за приветливыми масками таилось холодное безразличие, отчего
