гостьи, и однажды она решилась нарушить негласный договор.
В тот день она, как всегда, душевно провела время в гостях у подруги. Они весело общались и угощали друг друга своими кулинарными шедеврами. И когда хозяйка стала намекать об уходе, гостья сделала вид, что не поняла намёка и продолжала сидеть. Через некоторое время её подруга занервничала, начала прибирать со стола, явно намекая, что пора уходить. Однако гостья словно не замечала этого и продолжала сидеть. Она видела, что хозяйка часто поглядывает на часы и её волнение нарастает… И когда подруга в очередной раз глянула на часы, то вдруг резко переменилась. Вернулась к своему обычному состоянию покоя и совсем перестала замечать гостью. Внимательно окинула взором жилище, привела в порядок свой внешний вид, потом направилась к входной двери и буквально замерла, погрузившись в состояние ожидания.
В дверь тихонько постучали. Этот звук вывел хозяйку из состояния оцепенения. Она плавно подошла к двери и медленно-медленно открыла её… На пороге стоял её супруг! Его глаза светились любовью! А на каждой пуговке его одежды был небольшой бумажный фонарик! Они молча смотрели друг на друга, излучая потоки нежности и любви. Казалось, что всё вокруг замерло и само время остановилось… Насладившись общением сердец, они нежно взялись за руки, и хозяйка бережно завела супруга в дом…
Гостья почувствовала себя сопричастной большому личному таинству. Она тихонько собралась и незаметно ушла. Увиденное оказало на неё очень сильное впечатление. Как-то раз она поговорила с соседями подруги по дому и узнала, что её супруг каждый день приходит домой с каким-нибудь подарком… И это продолжается уже лет сорок после их свадьбы!
Случайностей не бывает
Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе.
В конце зала ожидания пригрелась старушка. Вся в чёрном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нём, скорее всего, не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз.
Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да ещё виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у неё не было.
Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих.
А старушка всё не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза её были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.
В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала её вниз, безнадёжно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.
Прошла нудная вокзальная
