когда кони начали питаться новыми видами растительности, их моляры коренным образом изменились. Эогиппусы не сумели бы прокормиться одной травой, однако тогда это не имело значения, поскольку лугов еще не существовало, а кроме того, было еще слишком сыро для того, чтобы травы – «специалисты по засухе», если воспользоваться определением автора из Саскачевана Кэндис Сэвидж, – процветали.
Тем не менее зубы ранних лошадей и ранних приматов представляли собой высокотехнологичные устройства для своего времени, а в их конструкциях можно было обнаружить определенные тонкости. Большинству полевых палеонтологов достаточно увидеть ископаемый зуб, для того чтобы понять, что он принадлежит млекопитающему, – причем будет ясна и его видовая принадлежность.
Некоторые специалисты способны сделать подобный вывод на основании фрагмента зуба. Я испытываю глубокое уважение к подобному мастерству, поскольку не обладаю нужным для этого терпением. Зубы дали повод для написания несчетного числа палеонтологических статей, живописующих едва ли не на микронном уровне бугорки и рытвины на коронке одного зуба.
Зачастую палеонтологу приходится работать только с зубами. Кости – вещь хрупкая, однако зубы, твердые, плотные, уже отчасти минерализованные, практически вечны. Поэтому случается так, что новые виды животных описываются чуть ли не на основании одного-единственного зуба. Тем не менее провести целый день за чтением стопки научных статей, описывающих размеры зубов различных млекопитающих, на мой взгляд, не слишком весело. Глаза человека (мои в частности) от подобного занятия стекленеют.
«Сами по себе зубы не кажутся мне слишком уж вдохновляющим объектом», – сказала я как-то раз Крису Норрису, чтобы вернуть разговор в прежнее русло и не показаться при этом грубой. Что-то подобное я однажды заявила в присутствии другого палеонтолога, который отреагировал с негодованием: «Эй, такого-то вы мнения о работе всей моей жизни!» На сей раз я постаралась проявить больше такта.
Норрис, к счастью, со мной согласился, признав, что изучение ископаемых зубов увлекло его далеко не сразу. Однако, пояснил он, в одном зубе может содержаться больше информации, чем можно предположить.
Это меня удивило. Мне как-то в голову не приходило, что зуб может служить источником информации. Еще один палеонтолог, Майк Ворхис, пояснил мне ситуацию следующими словами: «Зубы имеют память».
Оказывается, зубы могут предоставить самую разнообразную информацию о питании и образе жизни животного. По сравнению с зубами большинства рептилий зубы нашей родни, млекопитающих, устроены сверхсложно. Зубы большинства рептилий только режут. Мы, млекопитающие, жуем – даже измельчаем пищу, – что позволяет есть такие твердые объекты, как сырая морковь, что, в свою очередь, расширяет доступный нам пищевой рацион. Мы приобрели способность извлекать быстрые сахара из таких продуктов, как созревшие фрукты (благодаря тебе, Меловая наземная революция),
