спросил мужичка о главной дороге. «Camino! Camino! – почти кричал я, отчаянно изображая рукой извивающуюся змейкой горную дорогу. – Highway! Autobahn! City! La Ville!.. Die Stadt, fuck you!». «El camino en la cuidad?» – наконец-то догнал этот дохляк и стал занудливо объяснять, а еще больше показывать на своих корявых пальцах, как на нее ловчее и быстрее выехать. У меня просто не хватило терпения его дослушать и досмотреть, иначе бы я не рванул от него, обнадеженный, что где-то впереди все же есть признаки цивилизации, а благоразумно вернулся назад, к дороге, на которой хоть иногда пестрели столбики с указателями и с которой я так неосторожно съехал. В итоге, к вечеру я очутился в совершенно дикой местности. Ехать обратно смысла не было – кончался бензин – и я упорно продвигался вперед по чуть ли уже не козьей тропе. Потом машина, пару раз натужно чихнув, стала. Я даже не успел прибиться к обочине. Хотя, подобная предосторожность была совершенно излишней – за последнюю пару часов мне не встретился ни один автомобиль. Долго раздумывать не приходилось – начинало темнеть. Так что я без сожаления бросил свой «форд», закинул рюкзак за спину и затопал вперед, надеясь, что рано или поздно дорога меня куда-нибудь да выведет.
Мне повезло, обогнув первый же поворот, я увидел выше по склону, метрах в пятистах, небольшую деревушку – с десяток строений грубо сложенных из плоских желтоватых камней. Немногочисленные жители деревни встретили мое появление без особого удивления. Пожилая толстая женщина, запеленатая в какую-то войлочную шаль и скульптурно восседавшая с потухшей сигаретой в гнилых зубах на серой булыге у околицы, сразу указала грязным пальцем на одну из хибар, смачно причмокивая вытянутыми в дудочку вялыми губами:
– Чо-чо! Чо-чо!
Оказалось, что в этом доме жил мужчина единственный в деревне знавший английский, а звали его именно Чочо.
Чочо был крепким низкорослым мужчиной лет сорока, с маленькими тусклыми глазками и заросшими редкой седой щетиной широкими скулами. В домике, состоявшем всего из двух небольших комнат, жили вместе с ним его жена и трое детей: сын лет четырнадцати и две маленькие дочки. Они как раз готовилась ужинать – Чочо и дети сидели на полу, застланном подобием ковра из грубо сшитых кусков разноцветной шерсти, а хозяйка уже подавала некое мясное блюдо от пылающей углями небольшой жаровни. На мое приветствие отозвался только мужчина.
– Садитесь, мистер, – сказал спокойно Чочо, и указал место рядом с собой.
У меня оставалось в рюкзаке с полбутылки виски, я сразу и выставил пузырь на низенький круглый столик. Девочек угодливо угостил шоколадом, а парню дал пачку жвачки. В итоге все были довольны. В особенности я, нашедший на ночь кров, а главное – человека, способного понять меня и помочь в моем затруднении.
Ужин, в виду неожиданного и редкого гостя, прошел в молчаливой торжественности. Как только убрали со стола, хозяйка с девочками переместилась в соседнюю комнату, оставив нас для мужской беседы. Тут я и рассказал Чочо о
