статьи, она – практиком, подкреплявшим выкладки мужа экспериментально. Этот замечательный тандем, который друзья именовали исключительно по фамилии Шуриками, как-то незаметно, между делом удвоился. Увлечённость работой ни в коей мере не помешала Михаилу Семёновичу и Светлане Ивановне Шурикам обзавестись сыном Николаем, вырастить его, выучить и женить. Сын пошёл по стопам родителей во всех отношениях. Он тоже закончил Политех, тоже встретил будущую жену на первом курсе и стал физиком-теоретиком, которого во всём поддерживала супруга Наталья, физик-практик. Правда, дети, получив дипломы, отправились по распределению в Мурманск, где в результате и остались, похоже, навсегда. Дело в том, что мало кто из уехавших на Север возвращался в родные края. Люди быстро привыкали к достойным финансовым вливаниям, именовавшимся «северными». Поначалу им казалось, что можно несколько лет поработать, накопить денег и перебраться в места, более комфортные для жизни. Но за несколькими годами следовали ещё несколько, потом ещё. Северяне-неофиты покупали кооперативные квартиры, владели «Жигулями» последних моделей, а то и личными «Волгами», проводили отпуска, как правило, где-нибудь на юге. Лишиться достигнутого благополучия им казалось уже невозможным. Словом, они попадали в замкнутый круг. В такой круг попали и младшие Шурики, раз в год навещавшие родителей и раз в год принимавшие их у себя. Иногда, когда совпадали отпуска, семья в полном составе улетала куда-нибудь на Чёрное или Азовское море.
В настоящий момент Шурики как раз гостили у детей, поэтому третья комната в Коммунальной квартире пустовала.
* * *
Зато в четвёртой комнате заливисто храпели трое – отец, мать и дочь Пичужкины. Вернее храпели только двое старших, а третья, младшая, слегка посапывала. Сон их был глубок и крепок. Их не волновали ни ящики, ни будильники. Родители по многолетней привычке дружно просыпались в шесть часов утра под звуки гимна из радиоприёмника, а дочери разрешалось поспать ещё пятнадцать минут, которых хватало на то, чтобы взрослые представители семейства оделись и умылись.
Лев Эдуардович Пичужкин, в прошлом кадровый офицер, начинавший свою карьеру в одном из гарнизонов далёкого Казахстана, закончил её в одном из ленинградских военных представительств. Став военным пенсионером в сорок два года, он не растерялся и вступил в новую жизнь бухгалтером небольшого стола заказов, что очень помогало его семье регулярно наполнять холодильник деликатесами. В полном соответствии с именем Лев Эдуардович имел сильный взрывной характер, но в то же время был незлобив и отходчив. О его внешних данных позаботилась фамилия. Небольшого роста, несколько субтильного телосложения, но физически крепкий, он относился к той категории мужчин, кого называют «сушёный Геракл». Лысеющий блондин, Пичужкин совершал ошибку всех, кто рано расстаётся с волосами – зачёсывал прядки на лысину, стараясь скрыть свой «ужасный недостаток». Это вызывало снисходительные улыбки окружающих. Лев всё
