это было? Ты видел? – она тяжело плюхнулась на снег и принялась тереть виски. – Проклятье…
– Видел. Я же сказал тебе – там духи…
– И кости! Они светились.
– Я не видел костей, – Ган сосредоточенно взглянул на Данияра. – А ты что заметил?
– Д…духов, – заикаясь, произнес ученик ведьмы. – Надо уходить отсюда скорее. Эти духи, помощники владыки разложения, опасные. Они там сейчас колдовство госпожи Чернорозы доедали, но по большому счету им все равно. Они и нашу с тобой магию чуют… и не побрезгуют ею, если что.
– Данияр, что за кости там у ведьмы на полу землянки? Отвечай, – потребовала вдруг Вита.
– Нет там никаких костей.
– Я видела.
– Ничего ты не видела. Это, наверное, духи мираж сотворили, а ты и подумала… – парень тяжко вздохнул, последний раз вглядываясь в то, что осталось от казавшейся такой реальной ведьминой избушки. – Тут все обман. И я в этом обмане жил. Поэтому просто не спрашивай меня ни о чем…
Глава 8. Таверна
Всю дорогу Вита думала о костях. Они никак не шли из головы и светились в памяти белым мертвенным светом. Почему они так манили? Почему показались только ей? Данияр и Ган вряд ли врали, говоря, что не видят…
А еще голос в голове. Сегодня он был особенно настойчив.
Сказать по-честному, он-то Виту не особенно смущал. Неизвестный говорил с ней давно, с самого детства – сколько себя помнила. Быть может, у всех есть такие голоса? Иногда они пробуждаются и хвалят… или советуют. Бросают редкие скупые фразы, а потом исчезают – тонут в глубинах сознания. Только вот, кто признается в разговорах с самим собой? Разве что деревенский пьяница Тод? Он, как напьется, всегда болтает со своим давно умершим братом-близнецом Тодаром…
Не близок путь до Аграда, а тут еще сильная метель вновь поднялась. Колючий снег вцепился в лица, издергал полы одежды. И без того полудохлая тропка растаяла в завывающей белизне…
– Может, остановимся? – жалобно протянул идущий последним Данияр.
– Тут до таверны недалеко, – отозвался Ган.
Снег засыпал его плечи и спину. Собрался сугробом в капюшоне плаща. Слугу Зимы это совершенно не беспокоило. Он привык к вечному холоду и давно стал равнодушен к связанному с ним естественному человеческому беспокойству. Непогода не страшила Гана ни в море, ни на суше, чего нельзя было сказать о его спутниках.
Данияр здорово замерз. Он зажег на ладонях две огненные искорки, но тепло их, слишком слабое, не могло дойти даже до кончиков пальцев, не то что спасти от мороза все тело.
Вита беспокоилась не за себя, а за козленка. Ветка, спрятанная за пазуху, дрожала. Непонятно от чего – то ли от холода, то ли от страха. А еще ее надо было чем-то накормить. Козлят в таком возрасте поют молоком, на худой конец, сваренной на молоке жидкой кашкой…
И Вита поддержала Гана.
– Потерпи, Данияр, до
