не удивляюсь, – пробормотал Марк.
– Блондинку со светлыми глазами здесь считают чуть ли не инопланетянкой. Но вне работы я обычно укрываю голову, чтобы не привлекать внимание.
Ада поставила на демонстрационный стол футляр, который Марк видел вчера в ее квартире.
– Может, хотите выбрать что-нибудь другое?
Марк беспомощно оглянулся: бриллианты со всех сторон скалились и нахально раскладывали белый свет на все цвета спектра.
– Но ведь все эти украшения существуют не в единственном экземпляре?
– Нет. Но мы выпускаем их очень небольшими партиями. Есть авторские украшения. У каждого ювелира свой почерк, и вы всегда можете найти нечто похожее в его коллекции. К тому же, если от клиента не поступил запрет на копирование, то всегда можно сделать авторскую копию, правда, качество камней будет иное.
– Покажите мне еще раз, – кивнул он на футляр.
– Конечно.
Марк мало что понимал в драгоценностях, зато разбирался в искусстве. Колье и серьги были настоящим произведением искусства. В сочетании камней ему виделся художественный вкус, а не просто блеск. Но цена… его смущала цена!
Ада не помогала ему сделать выбор, не пыталась ни поторопить, ни даже объяснить, отчего цена так высока. Ее лицо сохраняло маску холодной любезности. И Марк понимал: здесь те же правила, что и у коллекционеров живописи. Не можешь сам оценить картину – не слушай, что о ней говорят, не ведись на пустые разговоры, доверяй только проверенным консультантам. Художественный вкус – совсем как музыкальный слух: или ты с легкостью попадаешь в ноты, ведешь мелодию без фальши, или ты напрягаешься, пытаешься не сорваться с узкого карниза музыкальной темы, но в какой-то момент даешь-таки петуха. А то и вовсе не слышишь, что и как звучит, глух к прекрасному, точно дубовый чурбан. Он не был глух, но и не был уверен в себе, он хотел бы доверять Аде, но не мог.
Марк боялся, что сделает выбор лишь под влиянием чувств. Ада понравилась ему. Не будет ли в сделке доли надежды на то, что они продолжат общение? Так нельзя вести дела, он это знал. Поэтому колебался.
Ада думала о том, что в характере этого мужчины, внешне так похожего на Ашера Гильяно, нет ничего, что напоминало бы о том, другом… Ашер всегда молниеносно принимал решения, он не сомневался, не ныл, жаждая повернуть время вспять. Он никогда не жалел о своих решениях.
Ей даже расхотелось продавать, хотя азарт всегда владел ею в такие минуты. Ада лишь чувствовала, что провела двенадцать часов на ногах, лицо устало от бесконечных улыбок. В голове гудели арабские и английские фразы, копошились вперемешку, как пчелы в улье, между ними шныряли мысли на русском, хоть она уже приучала себя думать по-английски, а на арабском иногда даже видела сны. Аде хотелось домой. В свою квартиру, где новая горничная навела стерильный порядок. Есть бутылка вина. Она укроется пледом и уснет на диване под гул кондиционера.
Марк заметил
