подтвердила сестра князя, с ними приехавшая. Вот и весь сказ…
Поглядел Олег на Руяра и понял, что могучий воин храма Свентовида, как никто иной, крепко тайны хранить умеет, особенно те, которые поклялся не открывать никому. Оттого не стал более заводить разговоры о гибели отца. А богатырь молвил дальше о предстоящем походе и о том, какие задачи теперь стоят перед княжеской сотней во главе с Огнеяром.
– Ты, сыне, крепкую связь держи с изведывателями княжескими, они по-своему дело делают, а ты по-своему, оттого вы должны, как две руки доброго бойца, согласовано трудиться, – советовал Руяр.
– Из всех изведывателей, пожалуй, только Гроза остался, он и возглавляет нынче изведывательскую сотню, а более никого, – вполголоса ответил Огнеяр. А потом добавил: – Только и он не в Киеве. Как отправил его князь Ольг в Таврику, когда собирался лодьи морские строить, так он там со своей сотней и находится, селение лодейщиков под Корчевом от хазар да греков бережёт.
Свентовидов воин глянул на сына и только крякнул огорчённо.
– Тогда с Грозой будь в согласии, ибо то, что знают изведыватели, всегда пригождается, – молвил Новгородский воевода.
– А как не возьмёт его в поход князь? – засомневался Огнеяр.
– Возьмёт, – отозвался воевода Олег, – то уж я решить постараюсь.
– Коли не сладится, я его в свою Новгородскую дружину возьму, – решительно молвил Руяр, и в очах старого воина снова сверкнули задорные искорки.
– Сдвинем чары за нашего неустрашимого Духа Вотана! – послышалось с другого конца стола, где сидели варяжско-нурманские военачальники. Молодой рыжебородый поднялся и, глядя восторженными очами на Руяра, воздел серебряную чару с хмельным мёдом. Его радостно поддержали, застолье оживилось.
– А, правда, отец, что ты одним взором можешь человека обездвижить, так что он клинка поднять не в силах, коли ты на него особым взглядом зришь? – восхищённо вопросил Огнеяр.
– Ну, как тебе сказать, сыне… Коли ты в себе силу Прави истинной чуешь, то бывает, сила эта волей Свентовида такие чудеса творит, что и самому не верится, – тихо отвечал могучий воевода, а в его синих очах сиял тёплый и радостный свет от того, что он, наконец, снова зрит рядом родного человека и близких друзей. Ведь кому, как ни бывалому воину, одному из трёхсот прославленных рыкарей храма Свентовида на Руяне, ведать, насколько прочнее бывают духовные связи, нежели кровные!
– Что, Олег, не рад походу? – вперил взор в Старшего князь, когда они остались одни.
– Не рад, брат, не нравится мне сия задумка, и договор с хазарскими жидовинами тоже не нравится, – откровенно ответил Олег.
– Ну, мы тоже не из мякины свалены и не лыком подшиты, не глупее сих жидовинов, – упрямо мотнул головой Игорь.
– Знаешь, вспоминается наш с отцом разговор, который я крепко запомнил, – задумчиво молвил Старший. –
