уверены, что всё хотите оставить ему? – спросил нотариус с совершенно непроницаемым лицом.
Так всегда. Маска, статуя. Не поймёшь, о чем думает и как что видит. И даже голос не дрогнет, выдавая истинные эмоции. Она сомневалась, что когда-то ему попадалось более масштабное дело. Но молчит, держит лицо. Замечательно.
– Уверена, – кивнула она. – Давно уже наблюдаю и анализирую. Считаю достойным.
Светло-серые глаза внимательно посмотрели на неё. Казалось, в кои-то веки Дитмар Гешихте-Шварц сомневается. И при этом не совсем знает, как эти сомнения высказать. Это забавляло. Она налила из кофейника третью или четвертую порцию гостю и тут же наполнила свою чашку.
– В чем-то могут быть сложности? – уточнила мягко.
Он откинулся на спинку стула, сплёл длинные пальцы. Перчаток так и не снял, по их черной коже скользнули блики от лампы, находившейся за её спиной. Она вдруг осознала, что никогда не видела его без перчаток. Мужчина с загадкой. Что там? Почему он всё время так прячет руки? При первой встрече она задалась этим вопросом, но потом махнула рукой. У каждого должна быть своя тайна. Человек без тайны – что разбитое стекло, всматриваться больше некуда.
– Ваша сестра, – сказал Дитмар и тут же уточнил: – Та самая, троюродная. По материнской линии. Вы же понимаете, что не успокоится?
Она взяла чашку и улыбнулась. Ничего доброго или мягкого в этой улыбке не было. Лезвие, прикрытое черным капроном.
– Пусть попробует, Дитмар, – сказала хрипло и немного не своим голосом. – Пусть только попробует.
Он некоторое время пристально смотрел, потом кивнул. Желание клиента – закон. Разборки с недовольной родней – задача малоприятная и порой очень нервная, но… Она прекрасно знала, что ей доверяют. И неудивительно, ведь за столько лет после трёх смертей своих супругов она не только не сломалась, но сохранила и даже сумела увеличить их состояние.
– Ещё будут вопросы? – поинтересовался Дитмар, отставляя чашку.
Она покачала головой:
– Нет. Я позвоню, если что. Сам знаешь, время такое. Ну и не забывай, я старая слабая женщина. Мне позволены капризы, – в уголках её губ появилась улыбка.
И тут же, будто в зеркале, отразилась на бледных губах Дитмара.
– Я понял, – мягко сказал он. – Вы можете позвонить в любое время, и я внесу изменения.
Какой понятливый молодой человек. И как же повезёт его жене. Если, конечно, он предпочитает женщин. Времена нынче свободные, мужчины – внезапные. Поэтому ни о чем заранее судить нельзя.
Проводив Дитмара, она подошла к окну и задумчиво посмотрела вниз. Солнце за день так и не выглянуло. Кажется, пришла настоящая осень. Запахнув полы вязаного кардигана, поняла, что почему-то думает о черноволосой девчонке, подобравшей футляр. Это, конечно, отвратительно, надо же быть такой растяпой, чтобы выронить их.
А девочка ничего, смешливая такая, в глазах прямо
