Промыслу Божию, и что если ему тяжело переносить постигшее его испытание, то пусть он вспомнит, что часто последние страницы жизни великих и святых людей украшались страданиями. Но, видимо, мои увещания не увенчиваются успехом. И как больно! Ведь до сих пор я считал его молитвенником-подвижником, который должен бы радоваться, что теперь, вдали от суеты, ему предоставлена беспрепятственная возможность молитвы и подвига, особенно принимая во внимание преклонность его возраста (восемьдесят два года). Где тут думать о «почете», жало которого, видимо, его уязвляет. И думаю себе: неужели и я буду таким, если мне придется еще жить, в подобных примерно обстоятельствах?..
На этом епископском совещании положительно решен вопрос о председательстве миссионерском и членстве*. Что касается священноархимандрии, то она отклонена; в Лавре в крайнем случае может быть еще предоставлено место жительства без управления. Лучше же всего, по мнению Московского митрополита Тихона, поселиться ему в другом монастыре по желанию, например, Перервинском*.
21-е августа, понедельник. Сегодня с десяти до половины второго происходило собрание Собора*. Происходили выборы в комиссию по изданию органа и трудов Собора и по преподаванию Закона Божия. Также затем происходили выборы трех членов в Соборный совет*. От епископов – митрополит Платон, от мирян – профессор Кудрявцев. От клира баллотировались протоиереи Лахостский и Рождественский*. Выборы признаны несостоявшимися, так как в лунках оказалось шаров больше, чем число баллотировавшихся; поэтому выборы перенесены на завтра.
В перерыве было совещание епископов по вопросу о святынях Киевских ввиду полученных митрополитом Киевским угрожающих вестей о возможной эвакуации Киева. Первоначально этот вопрос обсуждался в Синоде; но Синод затруднился решить его; решено передать на обсуждение епископов. Но и епископы не пришли к соглашению. Поэтому решено было передать на обсуждение Собора, в сегодняшнем вечернем закрытом заседании*. Оно и происходило от шести до девяти. Выступало много ораторов. Архиепископ Харьковский Антоний настаивал на перенесении киевских мощей и святынь во избежание опасности, что они вместе с Киевской лаврой при наступлении австро-германских войск попадут в руки униатов, которые будут ими пользоваться в своих целях. К необходимости перенесения мощей присоединились только немногие и с своей стороны указывали на возможность оскорбления святынь немцами, как это они уже проделывали в разных местах России, Франции и других.
Большинство же ораторов поддерживало мысль об оставлении Киевских святынь на месте, что бы ни произошло. Некоторые из военных отрицали даже возможность занятия Киева неприятелем. Этомуде, по мнению одного оратора, помешают достаточные укрепления на пути к Киеву, а по мнению другого (солдата) – солдаты не допустят захвата киевских святынь и отстоят их своею грудью. Это заявление, при воспоминании о происходящем за последнее время на фронте, естественно у многих вызвало грустную улыбку и едва ли
