кофе. Взгляд ее черных глаз, казалось, был устремлен в невидимую точку в пространстве, у Жасент над головой. Толстая коса знахарки была уложена в виде короны, что придавало той поразительную величавость. Тронутое загаром лицо, исполненное загадочности и высокомерия, наводило на мысль об античной богине, которая неподвластна времени и спустилась на землю, чтобы присматривать за несчастным человечеством.
– В жилах Анатали течет также кровь ее отца, Матильда, – произнесла Жасент. – Вспомни, сколько усилий мы потратили, чтобы узнать, кто это был. И все напрасно! А может, твои карты или потусторонние наставники подсказали тебе ответ?
– Нет, – отрезала старшая подруга. – Этого я так и не узнала.
– Иногда я склоняюсь к мысли, что Эмму изнасиловали. Ей было всего пятнадцать с половиной лет, когда она зачала ребенка. У нее не хватило бы сил защититься от вожделения мужчины – какого-нибудь грубияна или пьяницы. И Анатали, так же как и я, стала плодом отвратительного нападения.
Жасент лишь в прошлом году узнала горькую тайну своего рождения. Шамплен, влюбившись до безумия в Альберту Лавиоллет, которая не обращала на него внимания, однажды после танцевального вечера изнасиловал ее. Опомнившись, он поспешил отвести девушку под венец, дабы загладить свою вину. Вскоре молодая супруга, ставшая таковой поневоле, произвела на свет первенца, зачатого в стыде – дочь, с которой всегда была очень строга. Избыток своей нежности и любви Альберта изливала на средних детей, близнецов Сидони и Лорика, а самую младшую дочь, Эмму, просто боготворила.
– Что ж, моя крошка, давно пора было вынуть эту занозу из твоей плоти, из твоего сердца. Я была тогда поражена – ты совсем не удивилась, когда обо всем узнала.
– Тяжелое было время… За несколько дней до этого погибла Эмма, а потом я прочла ее дневник. Словно не моя сестра писала эти слова, а какая-то незнакомка – высокомерная, насмешливая, эгоистичная. Что же касается меня… Мне это показалось не важным – в насилии меня зачали или в нежности. Если бы среди всех этих трагедий мы с Пьером не помирились, я, возможно, тоже решилась бы со всем этим покончить…
Матильда возмущенно стукнула кулаком по столу. Жасент вздрогнула от неожиданности.
– Покончить с собой – в твои-то годы? Господь всемогущий, как такая глупость только в голову может прийти?! Разве мало на свете страдальцев и страдалиц, которые погибают молодыми, хоть и надеялись прожить долгую жизнь? Женщины умирают, рожая детей, солдаты – на войне, кто-то становится жертвой несчастного случая. Родители, сестра с братом, Пьер… я – неужели ты бы бессовестно всех нас бросила?
– Не могу сказать с уверенностью. У меня было стойкое отвращение к жизни, однако сомневаюсь, что я смогла бы сделать последний шаг… Но давай поговорим о другом! Почему уехал твой брат? И Жозюэ? Он собирался сегодня отдохнуть и пообедать в полдень в Grand Café! Почему ты никогда не рассказывала мне о том, что у тебя есть брат?
– Святые небеса, сколько вопросов! Братьев
