обижаться не на что, а мне – наоборот, такое не забывается. А теперь собирайся! Мне тоже пора – нужно убрать в доме священника и приготовить ему еду.
– Тогда выйдем вместе, – ответила Жасент, вставая.
Она оделась без особой спешки, предвкушая ледяной холод, который было не под силу смягчить бледному зимнему солнцу. Из тех же соображений Матильда выбрала плотную шерстяную накидку.
– Я помолюсь за душу Эммы, – сказала она молодой подруге, когда они вышли на крыльцо. – Чувствую, что она еще не обрела вечного покоя.
– Почему? Мы забрали Анатали к себе, и теперь девочка живет там, где и должна – со своей семьей, в доме дедушки и бабушки. Теодор Мюррей покончил с собой. Что еще может тревожить Эмму в загробном мире?
– Об этом я знаю не больше тебя, подружка!
В глубине души Жасент была убеждена (и это случалось не впервые!), что Матильда говорит неправду. Однако это не помешало молодой женщине поцеловать подругу в щеку – проявление нежности, от которого она воздерживалась на протяжении многих недель.
– До встречи, моя крошка. Мы помирились, и так намного лучше. Помирись и со своим красавцем-мужем!
– Попробую…
Пьер присел на диван в просторной комнате, служившей одновременно кухней и гостиной – новшество, которое вызвало насмешки со стороны Сидони и Фердинанда Лавиолетта. Щенок пристроился у ног хозяина, а тот погрузился в мрачные мысли. Как бы то ни было, план примирения был им уже составлен: как только Жасент пройдет мимо их дома, направляясь к деду, он тут же оденется и будет ждать ее возвращения, чтобы вместе с ней отправиться на ферму семьи Клутье.
«Я настою на том, чтобы мы пошли вместе, а там, в присутствии родителей, она и сама сделает вид, будто никакой ссоры не было!»
Пьер не сомневался, что сумеет задобрить свою красавицу-жену. На душе у него стало спокойнее, и он на мгновение закрыл глаза. Но тут Томми залился таким громким и радостным лаем, каким встречал только членов семьи. Минута – и кто-то дважды стукнул в дверь, а потом и вошел.
– Жасент! Пьер! Добрый день! – послышался голос Сидони, сопровождаемый тоненьким детским смехом.
Пьер поспешил навстречу гостьям. Он забыл причесать свои кудри и был одет в толстую шерстяную кофту, потертую на локтях, и бархатные брюки; на ногах у него были домашние мягкие туфли. Взглянув на него, свояченица, уделявшая много внимания собственным нарядам, поджала губки.
– Не помешала? – спросила она. – А где Жасент?
– У Матильды.
– В твой выходной?
– Слишком долго объяснять. Ей нужно навестить пациента, брата Матильды. Здравствуй, Анатали!
Девочка вертелась на месте, заливаясь громким смехом, в то время как щенок, тявкая, прыгал вокруг нее. Она была в теплом пальтишке с капюшоном, и ее щечки порозовели от холода.
– Здравствуй,
