во дворец Сербеллони в сопровождении своего любовника.
Бонапарт, которого боевые действия вынудили задержаться в Вероне, смог освободиться только через четыре дня. Отдав необходимые распоряжения об организации грандиозного праздника по случаю официального прибытия в Милан своей супруги, он галопом помчался в город. Соскочив с коня, он бросился обнимать Жозефину с такой страстью, что приятно удивил всех присутствовавших при этой их встрече.
После чего он проводил ее во дворец, где был организован шикарный прием.
Когда они шли великолепными галереями с колоннами, украшенными произведениями скульпторов, картинами, золотой инкрустацией, экзотическими цветами, книгами в богатых переплетах с драгоценными камнями, молодой генерал шепнул жене:
– Все это было доставлено сюда по моему приказу для тебя, Жозефина…
Креолка улыбнулась, подумав, что этот маленький Бонапарт был очень любезен и что она сможет жить здесь с Ипполитом в очень роскошной обстановке…
В самой большой галерее находилось около ста человек: офицеры, дипломаты, известные артисты, женщины в богатых нарядах. Увидев Жозефину, все поклонились.
– Вот твой двор! – сказал Бонапарт вполголоса.
И снова молодая женщина должна была почувствовать, что здесь к ней относились вовсе не так, как к жене обыкновенного генерала, и что эти люди соблюдают по отношению к ней правила придворного этикета, скорее достойные королевы, что все это – свидетельство необычайно высокого положения ее мужа…
Но опять Жозефина ничего не поняла. Все эти важные особы собрались здесь ради нее? Тем лучше, будет с кем поболтать. Она любезно улыбнулась посланнику короля Сардинии, папскому легату, представителям венецианского дожа, великому герцогу Тосканскому, герцогу Пармскому, герцогу Моденскому, физику Вольта…
И пока каждый из гостей почтительно склонялся перед ней, неисправимая Жозефина думала, что кое-кто из этих господ был довольно симпатичен и что кое-кем из них она охотно пополнила бы список своих любовников…
По окончании приема Бонапарт, «не способный себя более сдерживать», взяв жену за руку, увлек ее в комнату, которую собственноручно украсил для того, чтобы отпраздновать встречу.
Раздевшись с быстротой человека, желающего прийти на помощь утопающему, он стал срывать одежду с Жозефины: полетели в сторону юбки, захрустели косточки корсета, лопнули шнурки, затрещали кружева… Он остановился на мгновение лишь для того, чтобы поцеловать эту «маленькую белую упругую грудь», о которой мечтал так много недель…
Когда молодая женщина была полностью раздета, он отнес ее на кровать и доказал ей, что артиллерист, ставший главнокомандующим, вовсе не утратил в интимной жизни легендарные качества своего оружия…
Воздержание, на которое он был обречен с марта месяца, привело его в такое состояние, что он проявлял себя галантным мужчиной на протяжении всего следующего дня.
Лишь на третий
